Девятьсот семнадцатый
Шрифт:
— Солдаты оружия не отдадут, — буркнул Нефедов. — Они хотят домой с оружием.
— Сдадите винтовки, пулеметы и пушки, тогда на все четыре стороны — держать не станем. А
вооруженных вас все равно через Дон не пропустят. А если и пропустят, то отнимут оружие, и оно пойдет на
пользу врагам советской власти.
— Но если солдаты не согласятся?
Матрос пожал плечами.
— Владеющие оружием обязаны защищать советскую власть. А офицеры есть у вас?
— Да, есть двое.
— Их мы арестуем.
— Хорошо, мы посовещаемся с товарищами.
— Потолкуйте.
Матрос встал и быстро вышел.
— Вот так штука! — воскликнул Нефедов, отирая пот со лба рукавом гимнастерки. — Что скажешь,
Семен?
Васяткин протер правым пальцем глаз, задумчиво протянул:
— Надо посовещаться с товарищами. Им, наверно, нужно оружие. Они правы. Но и солдаты не захотят
быть безоружными. Вы, товарищи, поговорите с солдатами, может быть, согласятся отдать часть оружия, а я
тем временем схожу в партийный комитет и потолкую. Наверное, здесь есть партийная организация.
Находившиеся в купе поднялись, чтобы уйти. Но в вагон ворвались двое солдат.
— Товарищи, к оружию! — кричали они на бегу.
— В чем дело?
— Станция и наши эшелоны оцеплены. Кругом стоят вооруженные солдаты с пулеметами.
— Не может быть!
Все выбежали наружу.
Солдаты оказались правы. Поездные составы дивизии были окружены густыми цепями солдат с
красными бантами на груди. Цепи были густо начинены пулеметами с лентами, в полной боевой готовности.
— Как бы не вышло потасовки, — заволновался Васяткин. — Нефедов, Гончаренко, товарищи,
поговорите с ребятами, да созовем митинг. А я побегу в партийный комитет.
*
Солдаты даже слышать не хотели о том, чтобы сдать оружие.
— Не сдадим!
— Пусть попробуют!
— С боем прорвемся в Россию!
— Нас не напугают!
— Не дадим оружия!
Тщетно пытались члены комитета уговорить бойцов согласиться сдать хотя бы часть оружия.
— Ни за что!
— Контрреволюция здесь.
Солдаты высыпали из вагонов, вооруженные винтовками и пулеметами. Нефедов растерялся.
Но нашелся Гончаренко. Он на минутку утихомирил толпу. Взобравшись на крышу ближайшего вагона,
он громко крикнул:
— Товарищи, на митинг!
Солдаты нехотя подтянулись к вагону. Скоро вокруг штабного эшелона столпилось больше двух тысяч
человек.
— Товарищи, — между тем кричал сверху Василий. — Комитет призывает вас к выдержке. Нельзя так
горячиться. Сейчас идут переговоры. Ваше желание будет учтено. Но надо выслушать и тех, кто просит оружие.
Ведь не враги мы. Здесь тоже советская власть!
— А зачем пулеметы? Долой оцепление!
— Мы не враги советской власти.
— Позор им!
— Мы не позволим!
— Не дадим, силой уйдем!
Гончаренко с радостью завидел приближавшихся Васяткина и матроса, комиссара по вооружению.
— Товарищи, — крикнул Василий, — вот вернулся наш Васяткин. Он вел переговоры. Он нам все
расскажет.
— Даешь.
— Пускай забирается на крышу.
Васяткин вместе с матросом вскоре появились над толпой. Хотел говорить Васяткин, но комиссар
властно отстранил его и начал сам:
— Привет вам, товарищи, от нашего ревкома.
— Доло-о-о-ой!
— Нечего кричать долой, — продолжал матрос. — Тут кто-то провокацию сеет, будто мы в вас хотим
стрелять.
— А оцепление зачем?
— А пулеметы? — загудели сотни голосов.
— Не для вас, — покрывая собой общий шум, громким голосом кричал матрос. — Нам сообщили, что с
вами едут враги советской власти, офицеры. Их мы хотим арестовать.
— А оружие зачем требуете?
— Не дадим!
— Будет скверно, если не дадите оружия.
— Кому будет плохо? Угрожаем? Ах, ты такой-сякой!
Толпа заколыхалась.
— Не угрожаю. А для советской власти будет плохо.
Толпа настороженно замолчала. Но матрос продолжал:
— У нас на Кубани белая гидра поднимает голову. В Екатеринодаре офицерские и кадетские банды
восстали. Они движутся сюда. Они уже перебили сотни солдат. А у нас нет оружия, чтобы защищаться и
защищать резолюцию. Генералы хотят отнять землю и свободу. Вот почему мы просим у вас оружия. Не хотите
отдать, так помогите нам раздавить белых.
— Это другое дело!
— Так бы и давно!
— Это мы можем, раз охвицеры бунтуют.
— Пусть говорит Васяткин.
Матрос отошел к краю крыши. Солдаты сгрудились у вагона. Все затихло.
— Товарищи, — своим негромким, но проникновенным и всюду слышным голосом начал говорить
Васяткин. — Советская власть просит у нас помощи. Ревком думал, что мы не захотим воевать за советскую
власть. Поэтому просил у нас оружия. Но они ошиблись. Верно, товарищи? Наша дивизия уже арестовала своих
офицеров. Она сама снялась с фронта и не только затем, чтобы разойтись по домам, но и чтобы помочь
укрепиться советской власти. Верно говорю, товарищи?
— Правильно.
— Все за советскую власть! — единодушным криком ответила толпа.
— Я заверил ревком, — продолжал Васяткин, — в том, что мы не уедем на север до тех пор, пока не
раздавим здешнюю контрреволюцию. Согласны, товарищи?
— Постоим за советы.
— Пойдем на Екатеринодар.
— Покажем офицерам, как бунтовать против нашей власти.