Девятьсот семнадцатый
Шрифт:
Сергеевский.
— Но…
— У меня в полном порядке документы. Задача состоит в том, чтобы на два-три месяца задержать здесь,
у персидской границы, бригаду. Турки, разумеется, не посмеют воевать. А союзникам важно выиграть время.
Кстати, английская миссия пересылает вам пять тысяч фунтов на это предприятие.
— Спасибо. Но как же все-таки…
— Все продумано. Завтра утром отсюда я направлюсь в бригадный комитет, поговорю, дам директивы.
Тем временем вы подготовите своего человека на радиоприемнике.
— Но там масса солдат.
— Нужно устроить, где можно, купить. Дайте пятьсот фунтов за ложную депешу и молчание.
— Нет, уже лучше из ваших сумм.
— Конечно. Остальное все будет отлично.
— Но как же я? Ведь со мной расправятся, как только выяснят.
— Недели через три, судя по обстановке, вы сдадите кому-нибудь бригаду и уедете на север. Кстати, в
Екатеринодаре полковник Филимонов. Он вас с удовольствием примет.
— Разве он еще не генерал?
— Нет, но будет. Мы там готовим переворот.
— Хорошо, будем действовать. Но предупреждаю, мы рискуем жизнью.
— Господин полковник, — сказала Баратова. — Эти слова не похожи на вас.
— Сударыня, я не о себе.
— Тогда не обо мне ли? Не беспокойтесь, пожалуйста, я риск люблю. Кстати, я остановлюсь у вас, как
ваша родственница.
О, пожалуйста.
*
Побродив по городу, около десяти часов утра Сергеев смело вошел в помещение бригадного комитета.
В комнате, засоренной окуркам, бумажным мусором, за простым, деревянным столом сидело восемь
военных — двое офицеров и шестеро солдат. Как видно, шло заседание. На вошедшего никто не обратил
вникания, и поручик, усевшись на свободной скамье у окна, стал внимательно вслушиваться в разговор.
— Мы, как большевики, обязаны подчиниться, — говорил надтреснутым голосом приземистый
коренастый русобородый солдат.
— Сами слышали радиу “Всем, всем, всем”. Мир, и больше никаких. Зачем же нам сидеть тут? Бают,
армия вся ушла.
Ему возражал солдат, высокий, худой, как щепка, с пушистыми белыми усами.
— Пока нет приказу — нельзя. Мы не против мира, но нужно в порядке чтобы. Вот получим приказ и
сымемся с фронту.
— Чего нам приказ. Слышали, небось, приказ по радио: “Мир солдатам, долой грабительскую”. Солдаты
ж требуют.
— Нельзя так, товарищ Мирошин, — в один голос возражали оба офицера. — Все мы революционеры.
Но все мы пока на военной службе и обязаны ждать приказа. Кроме того, у нас нет продовольствия. Нужно им
запастись. Ведь около трех недель потребуется на переход, пока мы дойдем до железной дороги.
— А солдаты говорят, что офицеры продались. Нужно, мол, самим.
— Вы же подстрекаете!
— Чего там, подстрекаем!
— Один шаг до бунта.
— Солдаты все равно снимутся.
— Нет. Надо не допустить.
— Вот увидите.
Сергеев поднялся со скамьи, подошел к столу и сказал удивленным членам комитета:
— Солдаты оставить фронт не должны.
— Почему?.. Кто такой?
— Что ты за птица?
— Не должны потому, что такая воля советской власти.
— Откуда знаешь?
— Брось пули отливать.
Сергеев встал в позу, гордо закинул назад голову и раздельно сказал:
— Я — уполномоченный Совнаркома по делам Закавказья. Специально приехал к вам, чтобы дать приказ
от Совнаркома.
Солдат, называвший себя большевиком, всей пятерней почесал свою бороду и подозрительно спросил:
— У вас есть мандат, товарищ?
— Вот он.
— А партийная карточка?
— С собой не захватил, думал, что достаточно мандата.
— Смотрите, вот подпись Ленина.
Каждый член комитета с напряженным вниманием прочитал переданную Сергеевым бумагу.
Наступило недоуменное молчание. Наконец русобородый солдат сказал:
— Так какие же указы, товарищ Сергеевский?
Поручик немного помолчал, мобилизуя в своей памяти все, что слышал и знал о большевистских идеях и
лозунгах.
— Товарищи, — сказал он, — советская власть против войны, но нам угрожает опасность от
империализма. Турки хотят итти на Москву. Вот советская власть просит вас продержаться здесь один-два
месяца, пока подоспеет революционная армия. Они сменят вас. Думаю, что понятно.
— Понятно. Только мы с Баку говорили. Там ведь советская власть. И нам предложили сняться с фронта.
— Не может быть. Я сам был в Баку. Тут какая-то контрреволюционная махинация.
Члены комитета молчали.
— Товарищи, если не верите мне, пойдемте на радиостанцию и поговорим с Москвой или Питером.
— Да, надо пойти, — согласился с ним русобородый большевик.
— Тогда пойдемте. Давайте при мне решим этот вопрос. Я сегодня же должен буду выехать в Тифлис.
— Вам бы надо было с солдатами поговорить.
— Нет, не могу, не успею. В моем распоряжении два-три часа. А в Тифлисе очень неспокойно.
— Пошли на радио.
*
В будке, где помещался радиоприемник, стоял полумрак. Где-то неподалеку шумел электромотор.
— Кто дежурит? — спросил солдат-бородач, оказавшийся председателем бригадного комитета.
— Я дежурю, — ответил юркий человек в радионаушниках.
— Ага! А вы чего здесь, полковник?
— С обходом, как администратор.