Die Kante und das Kind
Шрифт:
– Я ведь, – начал Адалрик, пытаясь облокотиться на диван, для начала, сидя, – просто хотел, предупредить отца, что ты вернулся…
Дитфрид смотрел на него, со всё той же ухмылкой.
Адалрик выдохнул.
– Ты жесток… – сказал он, прежде чем всхлипнуть.
Дитфрид кивнул.
«Недостаточно…».
– Мы могли, просто… поговорить.
– Я сыт по горло вашим пиздежом. – Дитфрид уже не ухмылялся. В нём говорил гнев, – Вы все так цените «диалог», который не приводит ни к чему. Для вас.
Адалрик сглотнул.
– Потому что в этом заинтересованы только мы. – тихо сказал он, – Если бы ты хотел, ты бы тоже разговаривал с нами… но ты выбрал силу… Насилие.
Дитфрид слегка прищурился. Адалрик был прав. Он был так прав, как может быть правым тот, кто видел Дитфрида сегодня в квартале эмигрантов…
Дитфрид кивнул, улыбаясь уголком рта.
– Рад что помог вправить тебе мозги. – сказал он.
Адалрик хило улыбнулся.
– Я всегда знал, что ты ищешь кратчайший путь. – он выдержал паузу, затем посмотрел на своего карателя, – Только, запомни одну вещь. – вновь хилая улыбка, – Я не буду мстить тебе за сегодняшнее… Себе дороже.
Дитфрид с упоением смотрел на брата. Весь в крови, поту, слезах и соплях. Он лгал, и Дитфриду это было очень хорошо известно.
«Такие как Адалрик никогда не забудут своё поражение, как бы они не разговаривали.».
13
Дитфрид сидел на садовых качелях и ждал Матиса. Ему было сложно определиться, как думать о нём: «Как о Матисе или как об отце?».
Было бы проще, если бы одно из двух было ненастоящим… Но он был его отцом. И он был Матисом…
– Замёрзнешь.
Дитфрид плавно перевёл взгляд с неба на калитку.
«…Лёгок на помине.».
Матис подошёл к качелям и вполголоса спросил:
– Можно?
– Можно. – кивнув, ответил Дитфрид.
Матис аккуратно сел, стараясь не раскачивать качели.
– Я сквозь темноту вижу, что что-то случилось. – начал он, – если хочешь, я выслушаю…
– Всё нормально. – выдохнул Дитфрид. – У меня всё нормально… а вот у Адалрика и Джорга не очень.
Дитфрид смотрел за забор. На белый дом на углу деревни. На том углу, от которого можно попасть на Dnum-Notna-Strasse… Даже в таком положении, он знал, как поменялось лицом Матиса после его слов.
– А что с ними? – обеспокоено спросил глава семейства.
– Адалрик позволил себе слишком многое, за что был «отлуплен». Джорг пытался вмешаться, но смог лишь обоссаться.
Качель начала медленно раскачиваться. Сейчас, Дитфрида это не раздражало. Как раз наоборот. Кипящую кровь нужно было успокоить, а так как огонь был потушен, оставалось просто ждать… Ждать и мирно раскачиваться.
После небольшого затишья, Матис выдохнул.
– Я не знаю кто из вас начал, но вы оба хороши. – тихо сказал он, понурив лицо.
– Да. Тут ты прав. – ответил Дитфрид, сложив на коленях, руки в замок.
– Ты сильно его избил? – поднял голову Матис.
Дитфрид повернулся лицом к отцу.
– Достаточно, чтобы он захотел мне как следует отомстить.
Дитфрид услышал, как Матис сглотнул.
«…Теперь меня боятся все в этом доме… а это значит, что надолго мне здесь задерживаться не стоит.».
– Что ты ему сделал? – тон Матиса не менялся.
– Разбил губу, влепил в переносицу, а также в солнечное сплетение и пнул в живот. Джорг, под конец избиения едва не шибанул меня стулом, но я увернулся, и ножка стула ударила Адалрика по колену… – Дитфрид перевёл пустой взгляд на домашнее окно, в пятнадцати метрах, напротив себя, – Нооо, я думаю, на случайный удар Джорга ему было уже всё равно.
Дитфрид был доволен собой. Он уже успокоился и при разговоре с отцом не испытывал того трепета, который какое-то время присутствовал в диалоге. (Это началось после разговора в отцовской комнате… разговора о матери).
– Джоргу досталось от тебя?.. – жалобно спросил Матис.
– Нет. – Дитфрид резко повернул голову, в сторону отца. – Избивать ребёнка я бы не стал. Максимум, влепил бы щелбан, но он уже прижался к стене, обоссавшись…
Тишина. Дитфрид готовился к пощёчине, но Матис, похоже, намеренно упустил момент… Проще говоря, сдержался.
– Ты жесток. – наконец выпалил он.
Дитфрид подавил смешок. «Чем больше мне об этом говорят, тем больше я в это верю.».
– Я бы не хотел в очередной раз слушать твои нравоучения, если бы на месте Адалрика оказался я. – ухмыляясь, сказал Дитфрид.
Матис прикрыл глаза и громко выдохнул.
– Не вздыхай так. – сказал Дитфрид, пока Матис, отвернувшись, смотрел в сторону калитки, – Если страдает младший, ты начинаешь разговаривать со мной как священник с прихожанином. Как, что, когда и как долго мне надо что-то там делать. Зато, когда пиздюлей отхватываю я, ты с каменным лицом того же священника говоришь мне: «Такова жизнь, сынок.».
Матис не шевелился. Дитфрид уже было пожалел, что начал этот разговор. Потушенный огонь вновь начинал медленно, но разгораться…
– Ты эгоист. Жестокий эгоист. – едва слышно процедил Матис, всё ещё смотря в сторону калитки.
– Такова жизнь, отец. – ловко парировал Дитфрид.
…Всхлип. Сдавленный всхлип. «Снова.».
Дитфрид услышал приближение дождя. Это было идеальным штрихом перед сном, – а Дитфрид не собирался возвращаться в дом, – осталось только, дождаться последних слов и ухода Матиса.
– Я не буду ничего тебе говорить. – опустошённо произнёс Матис. – Ты всё равно не послушаешь. – он повернулся к первенцу лицом, – Да и потом, ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения без моей помощи.
Спустя несколько секунд молчания, Матис продолжил:
– Ты всегда таким был, Дитфрид. До того, как ты сказал своё первое слово, ты всё хотел делать сам… Сейчас, в тебе это полыхает…
Матис сжал губы и кисло улыбнулся.
– Ты сделал так, как считал нужным. Я хотел, чтобы вы трое относились друг к другу, как брат к брату. – он прикусил нижнюю губу. С правого глаза упала маленькая слеза, – Но, видимо, не суждено… Ты прав… такова жизнь.