Димитрий
Шрифт:
Шуйский хотел быть царем. Он произнес пространную речь, где напомнил о древности своего рода, восходящего к Андрею, младшему брату Александра Невского, о заслугах предков – верных и успешных воевод и думных бояр, умолчал об олигархах и расправах над ними в Иоанново детство. Завоевания Иоанна Грозного приписались мудрости и храбрости Шуйских. Естественно, не забыта была славная защита Пскова. Дядей – Иваном Петровичем. Достойно вели себя Шуйские при слабом Феодоре, властолюбивом Годунове.
– Мы, Шуйские, - указал Василий, - загладили годы вынужденного молчания в час смерти или спасения России. Стыжусь, что обязан жизнью великодушию Самозванца, простившего первое мое неповиновение. Так разбойник подчас милует странника. Я колебался, бежа упрека в неблагодарности, но гласы совести. Веры и отечества вооружили мою длань, когда в остальных россиянах увидел я ревность к великому подвигу. Дело наше – правое, святое. Оно потребовало крови. Но Бог благословил нас ему угодным успехом. Избыв злодея, еретика, чернокнижника, должны мы думать об избрании достойного властителя. Уже нет царского племени, но стоит Русь. В ней легко найдем сильную Рюрикову ветвь. Будем искать мужа знаменитого, в православии усердного, к нашим древним обычаям туго привязанного, неюного. Нам нужен человек, который, приняв венец и скипетр, любил не расточительную роскошь, но умеренность и правду. Не бездумно раздавал золото из казны государства, не складывал для себя и своих, но тратил на процветание народное. Знаю, такого правителя трудно найти, но русские заслуживают совершенства.
Заседание сошлось, что царя не в праве выбрать Дума постоянная, но – расширенная, Земская, «Годуновская». Однако при общем смятении, в котором находилось государства, решения нужны немедленные, направить же в верную сторону выбор народа потребует времени, что в Москве, то переварит и Россия, и вот на третий день по убийству Димитрия безальтернативно выставили в цари Василия Шуйского.
Играли литавры, били барабаны. Злопыхатели узнавали в оркестре уцелевших музыкантов Самозванца. 19 мая в восемь часов утра по современному времени на Лобное место вышел Василий Иванович в сопровождении Думы, шедшей за крестным ходом с хоругвями. Выстроили стрельцов, выехали боярские конные дружины. Поднявшись, на Лобное место, Василий поклонился стекшимся на площадь волею случая. Клевреты выкрикнули его царем. Кто-то опять заворчал, де следовало бы разослать грамоты по городам для присылки представителей, так делалось при Борисе. Ворчунов оборвали: время не терпит, надо спасать отечество! Под одобрительные крики боярской дворни и подкупленных торговцев Василия повели назад в Кремль, будто легитимно царем избранного.
Тела Димитрия и Басманова в тот же день отвезли в богоугодный дом за Серпуховскими воротами. Схоронили в общей могиле на нищенском кладбище. На следующий день в Москве ударили жестокие морозы, побившие цветы и рассады. Посчитали: то от чернокнижника. 25 мая тело Димитрия сожгли, на Серпуховском лугу зарядили пушку, приготовленную для взятия потешной крепости, и выстрелили останками непобедимого цезаря в сторону Кракова, откуда он пришел.
6
Венчание Василия Шуйского на царство совершилось в Успенском соборе 1 июня. Мономахов венец на Василия возложил новгородский митрополит. По тогдашнему городскому статусу Великий Новгород шел сразу за Москвой. Сведенный Игнатий сидел в черной рясе в келье Чудова монастыря.
Опять бросались подарками. Народ привычно славил. Колокола гудели. Знать и купцы несли царю подарки. Все, как обычно, но некоторые заметили, что в этом третьем за год воцарении было меньше пышности, или набивали оскомину обряды. Уже знали, сто отстранен дворецкий Рубец – Мосальский, ему велели ехать воеводой в Корелу (Кексгольм). Михайле Нагому запрещено именоваться конюшим, сия должность уничтожена. Великого секретаря и подскарбия Афанасия Власьева послали воеводствовать в Уфу. Михаила Салтыкова и Богдана Бельского удалили, дав первому воеводство в Ивангороде, второму – в Казани. Многих других сановников и дворян, старательно служивших Димитрию, выслали из столицы с конфискациями.
У Юрия Мнишека отобрали подаренное имение, десять тысяч рублей звонкой монеты, кареты, лошадей, упряжь, вина, сказав:
– Возвратим, что найдем твоим. Удержим достояние казны.
Мнишекам, дочери, схваченным ляхам следовало ожидать решения судьбы от короля Сигизмунда, к которому объяснить русские обстоятельства выехал посол по особым поручениям дворянин князь Григорий Волконский. Пока суд да дело, послы Олесницкий и Гонсевский удерживались в Москве стражею. Юрий Мнишек с дочерью отвозились в Ярославль. Адам Вишневецкий – в Кострому, другие поляки в Великий Ростов и Тверь. Рассудили, раз ляхи успели поступить на русскую службу, то и судить их по-русски. А там, как с королем сторгуются. В смешанных российских обстоятельствах ссориться с Польшей никто намерения не имел.
И вдруг Василий нарушил логику последовательности. После помазания на царство, он неожиданно во всеуслышание заявил, что он никого не будет казнить смертью без согласования с Боярской Думой, конфискации будут прекращены, клеветники и оговорщики наказаны.
– Желаю, чтобы православное христианство наслаждалось миром и тишиною под нашею царскою хранительною властью.
То есть царь дал клятву клявшимся ему подданным. Это возвращало во времена Годунова и Димитрия. Тут же вспомнили, что Василий Шуйский двадцать лет подчинялся Борису, был его ходатаем в боярской среде. Духовный сродник выдал себя: с Иоанна III народ клялся царю, а не наоборот. В грамотах о воцарении Василий назвался потомком Римского Цезаря, чем возвратился к титулу, желаемому Димитрием.
Чернь не хотела лишиться раздач, читай – казны расхищения. Сволочь шумела, распространяя, что убили истинного царя. В Кремле схватили смутьянов. Василий пришел на допрос. Видя думных людей, спросил:
– Зачем замышляете коварства? Коли я вам не люб, не держусь – готов оставить престол. Возьмите мой царский посох и шапку, выбирайте, кого хотите, - Шуйский снял шапку и бросил скипетр.
Слезы Василия текли:
– Ищите себе другого царя!
Думцы уверяли, что не нарушали крестного целования. Василий надел шапку, поднял жезл:
– Так наказывайте виновных.
Дьяки вышли на двор. Указали на пятерых краснобаев, коих тут же схватили и били кнутом.
Польские послы Василию выговаривали:
– К нам явился человек под именем царевича. Сказывал, что спасен Небом, что Борис тайно умертвил царя Феодора, истребил знатнейшие роды. Но не то ли подтверждали и первейшие бояре, когда Димитрий правил? Мы верили, зная: мнимоусопшие подчас приходят отмстить злодейству. Король, Сейм не поверили докладчику. Сандомирский воевода, братья Вишневецкие на свой страх и риск поддержали его, но и они не въехали на Русь. Только мелкая родня да отдельные ляхи пошли охотниками. Войско Димитрия состояло из казаков донских и запорожских, россиян – перебежчиков. В Новгород – Северской земле ваше войско с воеводами перешло к Димитрию. Бояре приехали к названному царем с подарками. Не вопили ли, что нашли любимого Богом, кипели гневом. Когда пьяные ляхи говорили, что дали Димитрия вам. Не мы – поляки, но вы – русские признали Димитрия царем, встречали хлебом – солью, золотой утварью, шкурами. Ввезли в столицу, короновали и убили. В чем вина ляхов, приехавших в Москву уже позже, на свадьбу. За что они перебиты, сосаны? Почему удержаны? Если они целовали крест тому царю, его нет. Отчего не ехать им в Польшу? Послали вы к королю, а не известен вам каков будет ответ? Чего ждете?.. Димитрий – ваше дело. – ваше дело. е имеем причины жалеть о сем человеке, который по-вашему оскорблял вас, требовал и от нас признания его безумных титулов и едва ли мог стать надежным другом Польше. За погром, убийства и насилия безвинных ваших людей вы возлагаете вину на рассеявшуюся чернь, но не сам ли вице-председатель, теперь царь. руководил мятежом? Поверим вам, если немедленно разрешите всем ляхам и литве беспрепятственное возвращение в Речь.
С высоты истекших времен остро явственно, сколь наивны бывают умные мужи: на третий день царствования Василий Шуйский приказал привезти из Углича останки царевича Димитрия. Выставить раскрытый убранный гроб на всеобщее обозрение. Пусть любой придет удостовериться, что назвавшийся Димитрием был простым бродягою.
Филарет - митрополит Ростовский, Феодосий - митрополит Астраханский, бояре князья Воротынский, Петр Шереметьев, устыженные и присмиревшие Андрей и Григорий Нагие ехали в Углич за трупом. Как помним, Углич был расселен после известных послесмертных волнений. Оставшиеся верные не отдавали останков, взывая: