Дипломат

Олдридж Джеймс

Мак-Грегор заметил это и понял, что с приходом Кэтрин атмосфера на этой вечеринке изменилась. Он с удовольствием следил за тем, как она завладевала комнатой в точности так же, как Эссекс завладевал посольством. Все невольно подчинялись ей, и она это знала.

– Кэти, – обратился к ней один из американцев, – вы все еще заправляете посольством от имени вашего старика? – Это было сказано так грубо и цинично, что Мак-Грегор пристально посмотрел на говорящего. Он увидел коротко остриженные волосы, толстые губы и такие же наглые, как голос, глаза, смотревшие на Кэтрин с нескрываемой жадностью. Выражение лица американца говорило о том, что его бесцеремонность не имеет границ.

– А вы все еще правите миром от имени своей газеты? – ответила Кэтрин.

– Честное слово, Кэти, вас следовало бы назначить посланником, – сказал американец. Он явно не шутил. Видимо, он вообще не умел шутить.

– Это Эл Хэмбер, – сказала Кэтрин Мак-Грегору. Она, представила ему и других корреспондентов – Джексона Стайла и Питера Холмса. – А это мистер Мак-Грегор. Он приехал вчера ночью с лордом Эссексом.

Мак-Грегор по наружности сразу определил, что Хэмбер и Стайл – американцы, а Холмс – англичанин. Стайл был мужчина крепкого сложения с ясными, удивленными глазами. В отличие от самоуверенного Хэмбера, у него был озабоченный вид. Англичанин Холмс – высокий белокурый мужчина – был самый красивый из них. Не вынимая трубки изо рта, он спокойно и деловито кивнул Мак-Грегору. Мак-Грегор тоже кивнул в ответ. Он почувствовал, что все эти люди хорошо знают друг друга. Как всегда замкнутый, Мак-Грегор, находясь в этом кружке, был как бы вне его; он наблюдал их, быстро определяя свое отношение к ним.

– Мы только что говорили про Кэти, – сказал Хэмбер, когда к ним подошел Джеб Уилс, – что ей следует быть, по крайней мере, посланником, если не послом. Но англичане, кажется, не любят женщин-послов? Этого, повидимому, добились лишь русские женщины.

Оставив Мак-Грегора с мужчинами, Кэтрин отошла с таким видом, словно заранее знала все, что они могут сказать.

Вернувшись, она услышала слова Хэмбера: – Остановить русских должны Англия и Америка. Это наша единственная надежда избежать гибели.

Холмс вынул трубку изо рта. – По-моему, лучше всего сбросить бомбу, и дело с концом.

– Может быть, этого и не потребуется? – хмуро сказал Стайл.

– Очень даже потребуется, – возразил Хэмбер. – Чего тут миндальничать?

– Ну, я не согласна, – сказала Кэтрин. – Если вы, американцы, начнете раскидывать свои атомные бомбы, рано или поздно кто-нибудь сбросит бомбу на Англию, и тогда мало что от нее останется.

– Англии все равно конец, – проговорил Холмс.

– Постыдились бы! – сказала ему Кэтрин.

– К сожалению, это так, – бесстрастно ответил Холмс. – Уже пятнадцать лет, как я социалист. Пятнадцать лет я ждал, чтобы в Англии победили социалисты. А теперь это уже не имеет особого значения. Мы слишком бедны, чтобы стоять на своих ногах, и слишком слабы, чтобы сражаться в одиночку. Перед нами выбор – стать младшим партнером либо Америки, либо России, и, на мой взгляд, пусть лучше Англия погибнет, чем станет партнером России. С американцами у нас, по крайней мере, одинаковые идеалы и одинаковые нормы общежития, и раз уж мы должны идти с ними, то что же делать? У нас нет другого выхода, и если они хотят бросить бомбу на русских, пусть бросают скорей, чтобы покончить с этим. Я живу здесь пять лет и не считаю, что мир понесет большой ущерб, если все это взлетит на воздух, при условии, что я буду подальше и что русские не смогут дать сдачи.

– У русских тоже, может быть, есть бомба, – ехидно сказала Кэтрин.

– Может быть, – уныло согласился Холмс.

Хэмбер засмеялся, а Стайл заметил: – До этого их наука еще не дошла.

– Это вам неизвестно, – возразила Кэтрин.

– Вы всегда спорите, Кэти, – сказал Стайл. – Вы знаете не хуже меня, что русские не могут изготовить атомную бомбу. Для этого у них нет ни научных, ни технических возможностей.

– Ничего такого я не знаю, – ответила она и посмотрела на Мак-Грегора, который стоял, прислонившись к книжному шкафу, и слушал разговор с видом театрального зрителя, следящего за действием на сцене. Он внимательно смотрел на них, особенно на Кэтрин. Он уже достаточно пригляделся к ней, чтобы видеть, что она вмешивалась в разговор только когда могла что-нибудь возразить; но в эту минуту он не заметил, что ее глаза устремлены на него.

– Мак-Грегор – ученый, – сказала она Стайлу. – Спросите его, способны ли русские изготовить атомную бомбу.

Уединение Мак-Грегора мгновенно было нарушено, все обернулись к нему с такой поспешностью, словно он только что вырос из-под земли. Он понял, что ему придется померяться силами с этими людьми, здесь же, среди музыки и танцев, под веселый говор гостей, запивающих бутерброды с сыром водкой и пуншем.

– Я не физик, – сказал Мак-Грегор. – Поэтому я мало знаю об атомной бомбе.

– Во всяком случае, вы больше понимаете в науках, чем мы, – сказала Кэтрин.

– Но я ничего не знаю о России, – ответил он.

– Вам ничего не нужно знать о России. Вы только скажите, достаточно ли в России развита наука, чтобы русские могли изготовить атомную бомбу. Ну, скажите!

– Вероятно, – пробормотал Мак-Грегор.

– Пожалуйста, мистер Мак-Грегор, бросьте вы свою осторожность ученого, – сказала Кэтрин.
– У вас должно быть свое мнение. Как вы думаете, русские отстали от других стран в области физики?

Мак-Грегор чувствовал, что на это он должен дать прямой ответ, если не хочет показаться дураком.

– В прошлом году американцы присудили премию имени Франклина русскому ученому за его труды в области физики низких температур. Я слышал, что в этой области и некоторых других областях чистой физики русские ушли далеко вперед, но лично я об этом знаю мало.

– Низкие температуры – это не атомная бомба, – сказал Стайл.

– Правильно, – согласился Мак-Грегор. – Но эту проблему нельзя отделять от изысканий в других областях физики. Физика низких температур дает очень много для изучения свойств водородного атома, а в науке всегда одно влечет за собой другое, особенно в физике.

– Какое это имеет отношение к атомной бомбе? – спросил Хэмбер.

– Никакого, – согласился Мак-Грегор, – но ведь использование атомной энергии – это прежде всего вопрос научных исследований, а в России научные исследования ведутся в не меньших масштабах, чем где бы то ни было.

– Я думаю, Мак-Грегор, что вы ошибаетесь, – сказал Стайл. – Насколько мне известно, атомная бомба – это прежде всего вопрос технологии и методов производства. Изготовление атомной бомбы требует такого высокого промышленного потенциала и такой организации технологических процессов, на какие способны только Соединенные Штаты. Россия, конечно, на это неспособна.