Дневник черной смерти
Шрифт:
Жители деревни беззастенчиво глазели на незнакомцев; Алехандро ощущал на себе их оценивающие взгляды. Однако – вот странность! – спустя какое-то время выражение лиц смягчалось, как если бы люди приходили к выводу, что с присутствием чужаков можно мириться.
По дороге Томас то и дело встречал знакомых и приветствовал их в такой жизнерадостной манере, которая казалась неуместной с учетом того, какие мрачные наступили времена. Неуместной в деревне, где свирепствовала чума.
Алехандро наклонился к Кэт:
– Поразительно приветливые люди в этой деревне.
– Мне тоже так кажется.
Оба подумали об одном и том же – что им позарез требуется передышка, а сюда не осмелится проникнуть никто из их преследователей.
– Будем надеяться, что нам удастся задержаться здесь и немного передохнуть, – сказал Алехандро и снова вернулся к своим воспоминаниям, связанным с именем Томас Блэкуэлл.
Несомненно, в Англии множество Томасов Блэкуэллов; это достаточно распространенное имя. Но чтобы оказаться в деревне с черным флагом, где чума явно не смогла собрать свою дань, и наткнуться здесь на человека, носящего имя того, кто один раз уже вырвался из ее когтей, – это по меньшей мере поражало.
– Как это вы не можете снова взять их след? – недовольно спросил Бенуа.
Сэр Джон терпеть не мог этого человека за скрипучий голос, равно как по множеству других причин. Какая наглость – лезть с вопросами в обход своего высокородного кузена; и почему только де Куси терпит это? Сэр Джон искоса взглянул на барона, но не увидел на его лице и следа раздражения.
«Ах, ну да, они же всего лишь французы», – подумал рыцарь и подозвал к себе егермейстера.
– Граф Бенуа желает знать, почему мы не можем взять их след, – сказал он, когда тот подбежал.
– Не знаю, мой лорд. Собаки в замешательстве. Это редко случается, но весенняя земля такая влажная…
Теперь в разговор вмешался де Куси, резким, сердитым тоном заявив:
– Ну, значит, пусть ищут, пока снова не обретут нюх!
Егермейстер торопливо поклонился и метнулся обратно, даже не взглянув на сэра Джона Шандоса. Глядя ему вслед, рыцарь выругался себе под нос, хотя его гнев был направлен скорее на де Куси. Однако не егермейстеру предстояло держать ответ перед королем, если их поиски окончатся неудачей, что вполне возможно; это Шандосу придется объяснять, осторожно подбирая слова, почему его лучшие следопыты не смогли найти какого-то еврея и молодую женщину.
Он знал совершенно точно, что король не понимает, какими умениями обладает его дочь; он никогда не видел, как она стоит перед мишенью, посылая в центр ее стрелу за стрелой, и как тщательно подбирает перья для стрел.
«Гусиные перья, – говорила она со своей прекрасной улыбкой, – лучше всего. Многие предпочитают ястребиные, но только не я…»
Король Эдуард не отдавал себе отчета в подлинной глубине ума этого еврея, поскольку сам большим умом не отличался. Хорошо продуманные объяснения Шандоса прозвучат вполне правдоподобно, хотя и не будут в полной мере отражать истинного положения дел.
Его мысли были прерваны лаем, раздавшимся далеко впереди. По звуку чувствовалось, что гончие сильно возбуждены. Он пришпорил коня и, приблизившись, увидел лишь виляющие из стороны в сторону хвосты, поскольку все собаки уткнулись носами в землю. Выражение лица егермейстера заметно прояснилось.
Утки и куры расхаживали по двору Блэкуэлла с таким видом, точно они тут хозяева, и, судя по запаху, так оно и было. Идя вслед за мальчиком, Алехандро старательно обходил оставленный птицами помет. Они прошли мимо жилого дома и зашагали в сторону примыкающего к нему сарая с окруженным изгородью загоном, где копошились две отличные жирные свиньи. Возможно, услышав шаги, одна из них приподнялась в своем тесном загоне, и стало ясно, что она должна вот-вот опороситься. Только в процветающем хозяйстве могут позволить себе иметь отдельное помещение для животных.
– Отец! – закричал Томас Блэкуэлл-младший.
Спустя несколько мгновений в дверном проеме показался дородный мужчина средних лет.
– У нас гости! – продолжал паренек. – Постояльцы!
Лицо отца просияло. Он вышел на солнечный свет, вытирая руки об одежду.
– Добро пожаловать! – Он приветливо кивнул Алехандро и Кэт.
– Спасибо, – ответил Алехандро. – Нам с дочерью нужно где-то остановиться.
Томас Блэкуэлл-старший подозрительно разглядывал их. Такое было уже не впервой – когда человек при виде этой пары приходил к выводу, что родственниками они никак быть не могут. Скептическое выражение его лица едва не сменилось усмешкой, но он вовремя сдержался.
– Над домом у нас удобный чердак, если вы не возражаете против шума. У меня четверо маленьких детей.
– Соседство с детьми меня скорее радует. – Алехандро положил руку на плечо Кэт. – Прошло много времени с тех пор, как моя дочь была ребенком.
– А-а… – Блэкуэлл, к неудовольствию Алехандро, оглядел Кэт сверху донизу. – В самом деле.
Он сделал несколько шагов вперед, протянул Алехандро руку, и они обменялись рукопожатием.
– Томас Блэкуэлл, к вашим услугам, сэр. А вас как звать?
– Алехандро.
– Испанец.
Алехандро кивнул.
– А это моя дочь Катарина.
Кэт удивленно взглянула на него, но Блэкуэлл не заметил этого, поскольку его внимание отвлек визг из загона со свиньями.
– Чем больше будете вопить, тем дольше вам придется ждать кормежки, – буркнул он и перевел взгляд на Алехандро. – Такие прожорливые, знаете ли.
– Надо полагать, судя по их величине.
– В ближайшие дни хряка зарежу. Свинины надолго хватит для всего Эйама. Мы, знаете ли, тут сильно неравнодушны к свиному жиру. Это же лекарство от чумы.
Алехандро оторопел и некоторое время просто не знал, что сказать.
– Судя по вашему флагу, чума тут побывала, – произнес он наконец.
Блэкуэлл сплюнул в свиной загон и вытер лицо рукавом.
– Точно, хотя с тех пор минул уже год. Через деревню прошел человек, вот как вы сейчас, но остановился он в таверне. Никому не понравилось, как он выглядел, по правде говоря, – худой, цвет лица землистый. Сначала заболел он, потом жена хозяина таверны. Она умерла быстро, в течение дня. Дочь хозяина тоже заразилась, но поправилась. – Он быстро перекрестился мясистой рукой. – Вот только красоту утратила. Чума оставила на ней свои метки.