До особого распоряжения
Шрифт:
– «Ёш Туркестан» - приходил часто. Редактор его - Мустафа Чокаев, председатель общества «Туркестан
милли истиклял джамияти».
В Стамбуле издавался и мусаватистский ежемесячник «Оташли уй». Рустама и Мехти представили
его редактору Мухаммеду Амин Расул-заде.
Даже прогулки по городу были своеобразными уроками. В Стамбуле есть на что посмотреть. Из
глубокой древности явилась Ая-София с четырьмя минаретами и ее давняя соперница Голубая мечеть -
с шестью. Вечной
рабами. На Адрианопольских воротах, кажется, еще хранятся царапины от мечей персов, крестоносцев,
венецианцев.
Но Рустам чувствовал, что в конце концов разговор от древней культуры мусульман, от их прошлого
неизбежно перейдет к главным вопросам - о будущем.
О будущем он думал каждый день.
Земляков можно было встретить в рыночной сутолоке. Вообще торговцев в Стамбуле тысячи. Чтобы
не платить за место на базаре, многие устраиваются на каменных плитах перед своими домами. От
Галатского моста узкие кривые улочки поднимаются ступенями, переплетаются, тянутся вверх к
блестящим куполам мечети Султан Ахмет. Торговцы на улицах, как правило, бедняки.
На базаре другой мир. Здесь продавец сидит под своим навесом, неторопливо подносит к губам
чашечку кофе, глотнув черный, бодрящий напиток, запивает ледяной водой. А у прилавка надрывается
мальчишка, предлагая лучшие в мире носки, пояса, галстуки.
Есть на базаре и другие ряды. Там спокойно: не стучат, не кричат. Ювелиры не поднимают головы от
золота, от поблескивающих камней. Если подойдет стоящий покупатель, он сам почтительно обратится к
хозяину. Давно снискала почет и уважение мастерская наманганского ювелира Вахида. Он бежал в
Турцию с сыном. Передает ему редкое искусство. Подросток уже самостоятельно наносит топкие узоры
на перстень. Приходят турки - знатоки золота и серебра - смотрят на длинные пальцы юноши,
одобрительно кивают отцу: хороший мастер растет. Отец доволен.
У Вахида дела идут неплохо. Один: из крупных ювелиров предлагает ему объединить мастерские.
К кофе Вахид не может привыкнуть и пьет чай. Он любезно протягивает пиалу Рустаму и в который
раз начинает делиться планами.
– Сосед - мудрый человек. Сам хороший мастер. Говорит, что весь ряд возьмем в свои руки.
Ряд - тихие мастерские, стеклянные прилавочки, где на бархате, зная себе цену, покоятся браслеты,
кольца, ожерелья.
– А я так думаю, - продолжает Вахид, - к чему мне ряд? На хлеб хватает. Аллах поможет - вернемся на
родину.
Рустам тоже тоскует по родине.
– Вы с полгода здесь, - вздыхает Вахид.
– Мой Назим вырос в Стамбуле. Он не помнит Намангана.
Мальчик отрывается
– Помню, отец. Как шумел арык в центре города! И огромные деревья! Потом гранаты. Яркие...
– Да... Такие гранаты нигде не встретишь.
Вахид стареет на глазах. Он бодрится, говорит о достатке, о будущем. Достаток есть, но Вахид теряет
зрение. Для ювелира это - гибель. Мастер не хочет признаваться себе в надвигающейся беде.
– Что там у нас нового?
– спрашивает он.
Рустам пожимает плечами.
– Надо у Аскарали узнать, - предлагает ювелир. Оптовый торговец Аскарали с кем только, не
встречается. Он часто бывает в порту, расспрашивает обо всем моряков. А иногда даже приносит
советскую газету.
Вахид преклоняется перед энергией Аскарали.
– Вы давно у него не были?
– Дня три...
– Зайдите, потом нам расскажете о новостях.
Деловой человек, Вахид привык к тому, что Рустам слоняется по базару, встречается с земляками,
живет в ожидании каких-то событий.
Все чего-то ждут.
Контора Аскарали, узкая клетушка, находится рядом с базаром, на перекрестке шумных улиц.
Торговец приветлив, гостеприимен. Он умеет и работать, и слушать, и отвечать на вопросы. У него всегда
толкутся эмигранты.
Поздоровавшись с Рустамом, купец предложил:
– Пока я просмотрю счета, вы можете почитать.
Достал чудом попавшую к нему газету.
Рустам вздрогнул и нерешительно протянул руку. Спустя миг он был самим собой - равнодушным,
медлительным, даже ленивым.
– У них и такие газеты выпускают?
– удивленно протянул он.
– «Учитель и просвещение»...
20
– Да... Просвещение...
– Купец был занят своими счетами.
– Я заходил к Вахиду-ака.
– Хороший человек. Жаль его.
– Почему?
– Соседа его видели?
– Ювелира?
– Именно. Он всегда торчит у Вахида-ака. Он сожрет его. А мальчишка будет работать на этого соседа.
Редкий талант у мальчишки. Художник.
Рустам посмотрел на Аскарали, словно впервые его увидел.
– Я знаю, о чем вы думаете, - сказал купец и, не ожидая ответа, объяснил: - Вы думаете, откуда у меня
взялась жалость? Вы правы. У меня ее нет. Кто явился на базар, тот должен проститься с этим
достоинством. Богатый купец из Коканда Валиев сейчас жалкий точильщик. Купец из Маргилана Гафур
подметает улицы. Это я их оставил без гроша. Всем известно. И никто меня не осуждает! Если бы не
успел я, улицы пришлось бы подметать мне. Таков закон нашей жизни.
Рустам съежился. Он знал о таком законе. Но еще никто прямо, откровенно не говорил об этом в