Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Значит, ваши решения не имеют силы? — уточнил младший, гаденько ухмыляясь. — В таком случае, нам здесь нечего больше делать!
Ему, поняла Хрийз, не нравится смотреть снизу вверх — ступеней тут было штук тридцать, не меньше, и не таких уж низеньких, а Хрийз сидела на самой верхней.
— Светлая княжна Хрийзтема Браниславна-младшая имеет право принимать решения как официально признанная наследница старого князя, — негромко прояснил Данеоль Славутич. — Я, криспа Славутич, говорю голосом
Он стоял рядом, держал в руках здоровенный деревянный посох, на навершии которого уселся его фамильяр — серебристая, в рыжую крапинку, сийга, Яшкина дочка. Несмотря на то, что четыре года заметно высушили и состарили его, исходящая от него сила пылала прежним неистовым огнём. Никто из всех, ныне присутствующих, в зале не мог поспорить со Славутичем на равным. В том числе, и двое послов.
Если бы не кожа в кружочек и в такой же кружочек волосы, легко можно было принять за злого колдуна из детских сказок: нос крючком, глаза сверкают. Птица еще на посохе.
— Мы слышим, — сказал старший из послов, слегка склоняя голову в вежливом жесте. — И всё-таки, насколько весомы будут решения больного ребёнка? Что если все её слова потеряют силу, когда отец её вернётся?
Хрийз стиснула пальцы на трости: этот Рахсим говорит о ней при ней в третьем лице! Как будто она здесь — так, мебель, для красоты поставленная! Да как он смеет!
— Я не ребёнок, — отрезала она, не отводя взгляда. — Вам придётся разговаривать со мной, господин посол. Или возвращаться обратно!
— Дядя, вернёмся, — тут же с готовностью подсунулся младший. — С этой нам говорить не о чем.
Мерзкий! Минуту назад Хрийз ещё сомневалась, но теперь все сомнения отпали. Младший Рахсим — мерзкий подонок и тварь, и очень плохо, что он посол, и еще хуже, что, кажется, по статусу выше старшего. Что у них там за табель о рангах в их Рахсимодоле… обидно, когда главнее не тот, кто достоин, а тот, кого бы тряпками мокрыми гнать до самой канадской границы…
В Третьем мире не было Канады, отсюда пришедшее на ум сравнение показалось еще точнее. Да. Именно до канадской. За Грань без права возврата.
— Отлично, — Хрийз упёрла трость и встала рывком, на злости встала и диком упрямстве.
В глазах тут же потемнело, в уши бухнуло, отдаляя звуки. Девушка стиснула зубы: сознание потерять еще не хватало. Свалиться в обморок перед этими… этими… Верная Лилар скользнула ближе, поддержала под руку. Хрийз сердито отстранилась:
— Сама.
Потом обратилась к послам:
— Вы пришли в мой дом как гости, но ведёте себя неприемлемо и нагло, как разбойники. С разбойниками не разговаривают.
Всё. Не будет мира, война продолжится. Глупо? Наверное. Но терпеть, когда тебя унижают в доме твоего отца! Какой мир может быть после этого? Проглотишь сейчас, потом придётся давиться куда большим.
— Это точно, — оскалился младший Рахсим. — Но могут ли ничтожные разбойники поднести подарок светлой княжне?
— Подарок? — Хрийз посмотрела на него с недоумением.
Он о чём? Вообще-то, послы могут передавать подарки правителям тех стран, куда направляются послами. Этакий добрососедский жест: смотри, мы хотим жить дружно.
Младший Рахсим между тем прищёлкнул пальцами. Воздух рядом с ним сгустился, потемнел, обретая струящиеся грани, и Хрийз увидела, как дёрнулась стража, и тут же рядом с нею, закрывая её собой, оказались сЧай и лТопи и сТруви, и даже Ярой Двахмир, а Лилар положила руки на пояс. Откуда-то сверху вывалился с воплем Яшка, сел на пол, раскрывая громадные крылья. Шипел, показывая клыки, и мёртвая его аура залила зал тоскливой серостью.
Хрийз увидела в щель между заслонившими её спинами как поморщился старший Рахсим, происходящее ему явно не нравилось. А у младшего лицо застыло в предвкушении… ну, мерзкий и есть!
Воздух наконец-то растёкся в стороны и поплыл, падая на пол сверкающими, быстро гаснущими искрами. А из воронки магического схрона тяжело выступил белый единорог, сделал несколько шагов, спотыкаясь на каждом, и обречённо опустил голову. Свалявшаяся грива коснулась пола. И в оглушительной тишине вздох измученного коня прозвучал громко, как выстрел.
«Это геворк, — эхом отдались в памяти слова князя-отца, — его зовут Гром…»
— Гром! — крикнула Хрийз, почти теряя сознание от нахлынувших чувств.
Единорог поднял голову, и девушка поймала его взгляд, печальный, всё понимающий.
— Без обязательств, — мерзко ухмыляясь, сказал младший посол. — Наш подарок не несёт за собой никакой просьбы и не возлагает на вас какие-либо обязательства, светлая княжна.
Хрийз стиснула кулачки. Прошедшая через её тело волна ярости высветила каждую чёрточку на лице ненавистного врага. Убила бы! Испепелила бы на месте! Но она знала, знала, что это ничем не поможет, лишь навредит. И младший Рахсим знал, иначе не улыбался бы так довольно.
— У вас есть несколько дней, Хрийзтема Браниславна младшая, — сказал он, — прежде, чем мы отправимся обратно в Рахсимодолу. — Думайте. Может быть, всё-таки стоит снизойти до разговора с разбойниками?
Он коротко бросил пару слов на своём языке второму послу, тот мрачно кивнул Хрийз, повернулся и пошёл следом за племянником. Тяжёлые, белые с золотом, двери сомкнулись за ними.
Хрийз подковыляла к Грому, — если бы не Лилар, упала бы сто раз, так спешила, — вцепилась в его гриву и зарыдала так, как не плакала уже очень давно.