Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Давайте вернёмся, — попросила Хрийз и призналась: — Я что-то… не слишком хорошо себя чувствую.
— Я помогу вам…
— Сама, — заявила она, вставая.
Вцепилась пальцами в край столешницы, пережидая приступ темноты перед глазами. Сама. Если будут носить на руках, то никогда в себя не придёшь. А приходить в себя было надо, причём как можно скорее. Не время валяться мёрзлым бревном в постели!
Но в седло Славутич всё-таки её подсадил. Ещё бы. Без чужой помощи она забираться на спину Грому еще не научилась. Пусть даже белый единорог специально для неё опускался на колени. Он всё понимал, Гром. Лилар сказала как-то, что геворк полюбил её, Хрийз, иначе бы не подпустил бы к себе ни за что. Хрийз вправду чувствовала нечто этакое. Не полную связь, какая бывает между человеком и его фамильяром, а — некое, едва уловимое, доброжелательное спокойствие.
По традиции, послов поселили в гостевом крыле замка. Оно находилось на нижней террасе, нависавшей над ещё одним, восточным, ущельем. Возвращаясь в замок, Хрийз бездумно выбрала дорогу над полем, примыкавшим к гостевому крылу. И увидела одного из Рахсимов, судя по ауре — младшего. Тот вышел размяться с мечом, без спарринг-партнеров, в одиночку. Хрийз внимательно смотрела за смертоносным танцем: да, тренировка, но в бою этот мужчина, пожалуй, то ещё счастье. Меч и магия… и остаётся только гадать, своя у него сила или тоже… артефакты в карманах держит.
Длинная цепочка с кругляшом родового медальона, болтающаяся на шее посла, артефактом Опоры быть не могла, Хрийз бы почувствовала. Других она тоже не чувствовала, но в настоящем бою они вполне могли появиться. Такая это культура, чтоб их разорвало на части. Не видят ничего страшного в использовании высосанной из чужих душ силы. Особенно если ту силу высасывали не они сами лично.
Надо было развернуться и уехать, но здравая мысль пришла в голову слишком поздно: младший Рахсим почуял взгляд княжны и вскинул голову. Заулыбался — в своей манере, мерзко. Отдал издевательский салют клинком. Вот бы ему прямо сейчас захлебнуться собственной желчью! Сразу всем хорошо станет.
Хрийз, сохраняя достоинство, послала Грома вперёд неспешным шагом. Не улыбнулась в ответ, не оглянулась. Но спину жгло чужим прицельным взглядом очень долго. Будто два дула с лазерным прицелом к лопаткам приклеились, сейчас ударит выстрел. Вот прямо сейчас!
Но ничего не случилось.
Когда она рискнула обернуться, младшего Рахсима внизу уже не было.
После дневного отдыха — проспала до вечера как убитая, прогулка и купание отняли все силы, — Лилар привела с собой Младу…
Хрийз знала, что Млада служит сейчас в патруле. Давно хотела её увидеть, не получалось — Младе хватало работы, с этими вселенцами, с нежитью, с ночными дежурствами. Беспокоить её из-за собственного каприза очень не хотелось, поэтому передала через Лилар, что будет рада увидеть, но тогда — тогда сестре названой это не помешает.
Отказываться от своих слов Хрийз не собиралась. Назвала сестрой, значит, сестра, а уж чёрные пещеры и атака на Алую Цитадель подавно всё стёрли. Но Млада смотрела как…
Как будто откуда-то снизу смотрела. Со дна пропасти, которая теперь разделяла обеих.
— Это я, — сказала Хрийз. — Тело не моё, но это я.
— Вижу, — кивнула Млада. — Волосы…
— Что? — не поняла Хрийз.
— У вас… тебя… отрастают новые волосы, и они… не синие и не чёрные. Они как раньше…
— Пегие, — посмеялась Хрийз, и взяла Младу за руку: — Это я, Млада. Это правда я. Я вернулась! Пусть так, но вернулась.
— Я вижу ауру, — с запинкой сказала Млада.
На ней был мундир патрульной службы. Оружие она оставила в соседней комнате, но в строгой серой полевой форме она выглядела собранно, напряжённо и очень опасно. Сразу чувствовалось — за четыре года службы в патруле ей удалось подняться на весомый уровень. Практика. И хорошие учителя…
Никто не оспорил помилование, данное ей Хрийз в пещерах. Это и радовало, и немного пугало. Радовало, что Млада свободна, пугало — люди признавали над собой власть. Её, Хрийзтемы, власть. А власть, как она успела уже понять, это не просто возможность крикнуть: эй, ты, иди туда, а вон ты — иди обратно. Это — ответственность. Это — Долг, который иногда становится превыше не то, что собственных желаний, превыше самой жизни.
— И что видишь? — спросила Хрийз.
— Твою стихию. Она… усилилась многократно. А я тебя в Службе Уборки шпыняла…
— Ты же не знала, кто я. Я сама этого не знала…
— Если бы я теперь тебя… вас… встретила…
— Пала бы ниц? — не удержалась от язвы Хрийз, и растерялась, когда Млада вдруг кивнула.
Она серьёзна, поняла Хрийз. Она очень серьёзна, и она не шутит. А ещё что-то произошло с ними со всеми, знать бы ещё, что. Все, кто не был слишком близок или равен по статусу, как Лилар, как сЧай или Славутич, выказывали глубокое почтение, причём добровольно. Даже Сихар, казалось бы, личный врач, высший маг, а и то забыла свою обычную присказку «милая», с которой обращалась к своим пациентам. И вот теперь — еще и Млада.
— Перестань! — крикнула девушка. — Млада, да перестань же! Это я!
— Прости, — тихо ответила Млада, опуская взгляд. — Но та Хрийз, с которой я мела улицы Сосновой Бухты, умерла в Алой Цитадели. Ты теперь — княжеская дочь, и ты — наследница Бранислава, а теперь, когда его нет, ещё и полноправная хозяйка Высокого Замка. А этих людей я даже не знаю…
Хрийз отошла к окну. Долго смотрела в коричнево-синий вечер, не могла подобрать слов. Вот так, значит. Значит так, да?
Повисло молчание с привкусом полынной горечи. Пропасть в статусе, пропасть в магической силе, и она будет лишь увеличиваться. На вершине горы нет места двоим. Занять этот крохотный пятачок может только кто-то один, и в их случае, этот кто-то не Млада.
— Рядом с тобой этих людей ни одного нет, — твёрдо заявила Хрийз наконец. — Можешь считать иначе. Я — считаю так.
Млада молчала так долго, что Хрийз подумала даже, что она уже ушла. Не ушла.