Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Зато в вас течёт кровь Бранислава Будимировича, последнего князя Сиреневого Берега. Потерянные Земли очень хорошо знают, кто такой ваш светлейший отец и что он такое! — Лилар скупо улыбнулась. — Так что база у вас есть, и база неплохая. Вам надо лишь продолжать.
— Как? — простонала Хрийз. — Как я смогу?!
— Сможете, — кивнула ей Лилар. — Смогли же на Совете? Вот. Вам, главное, на первом приёме не говорить ничего определённого, не обещать, не давать своё слово. Тяните время, упирайте на то, что великие решения требуют времени: вам надо подумать. Вообще, пусть лучше говорят они, а вы слушайте. Вы поймёте, что надо делать, когда услышите достаточно. И… рядом будем мы.
Мы. Высшие маги не одного княжества даже, всего Третьего мира. Ярой Двахмир, Эрм Тахмир, Данеоль Славутич, Лаенч лТопи. Канч сТруви… сЧай…
Лилар мягко коснулась пальцами её руки:
— Вы не одна, ваша светлость. Вам помогут.
Позже Хрийз всё-таки выбралась за пределы комнаты. Сколько можно лежать! Особенно когда рядом спит Мила. Из-под одеяла тянуло могильным тленом, лечь рядом и уснуть… ну, получится, конечно. Если перед этим как можно сильнее устать. Усталость же могли подарить только прогулки по коридорам замка.
Сихар разворчалась, но Хрийз сказала про Милу, и целительница замолчала.
— Не понимаю, как вы её терпите, — сказала она наконец. — Это же самый настоящий ужас во плоти…
— Это — маленькая девочка, которой так не хватает тепла и заботы, — твёрдо возразила Хрийз, ей вдруг стало очень обидно за ужас, доверчиво льнущий к ней с просьбой рассказать очередную сказку. — Я знаю, что делаю!
— Полагаю, не знаете, — непримиримо заявила Сихар.
— Что вы предлагаете? Прогнать? Она не уйдёт.
— Могу помочь.
— Нет!
Снова обожгло яростью, и, видно, в лице проявилось что-то этакое: Сихар сразу стушевалась, опустила взгляд:
— Как скажете, ваша светлость…
То-то же! Сихар хотела взять её под руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, но девушка отстранилась:
— Сама.
— Плохо станет, — предупредила целительница.
— А как я, по-вашему, научусь ходить по лестницам, если меня будут водить за руки? — холодно поинтересовалась Хрийз. — Пусть мне станет плохо. Зато завтра станет плохо чуть позже, чем сегодня.
— Упрямая, — поджала губы Сихар. — Вся в сестру! Та тоже… себя не щадила.
Хрийз вскинула голову, долго смотрела Сихар в глаза. Та не выдержала, отвела взгляд первой.
— Я — не сестра, — сказала девушка тихо, она всегда старалась понижать голос, когда чувствовала за собой вскипающее бешенство.
Когда понижаешь голос, то беситься уже так не можешь, проверенный факт. Что-то с этими приступами делать было надо, но признаваться Сихар очень не хотелось. Вообще, чем дальше, тем больше не нравилось, что согласилась на её услуги врача. Другого бы найти… отозвать из Дармицы Хафизу Малкиничну, например. Пусть в Дармицу Сихар едет, они же вроде как равны ПО силам! Хpийз решила, что чуть позже именно так и поступит. Кто оспорит её решение? Кто тут княжна, в конце-то концов! Кому виднее.
Галерею солнце пронизывало весёлой тёплой золотистой зеленью. Снег со склонов сошёл почти весь, и подняли головки весенние первоцветы. Жёлтые, лиловые, алые, синие, снова жёлтые, они укрыли горы пёстрым ковром. Хрийз стояла, расплющив нос о стекло, и отчаянно хотела оказаться снаружи. Чтобы припустить со всех ног по траве — вниз, вниз, туда, где весело бежала по камням речка, и там прыгнуть в запруду-омут, наплаваться вдосталь, снова выскочить в цветы… Год назад она могла бы проделать всё это играючи, не особо оглядываясь на прохладный воздух.
Сейчас…
Иллюзий Хрийз не питала.
Дошла из комнаты до галереи — уже счастье. А ведь ещё возвращаться как-то обратно…
— Солнечного дня, ваша светлость, — сЧай.
Сердце тут же подпрыгнуло и радостно затрепыхалось. Как хорошо, что он пришёл! Как хорошо просто видеть его, слушать его голос, а он же сейчас подойдёт близко, возьмёт за руку, и станет трудно дышать, но жаловаться на это Хрийз не посмеет. Да и на что тут жаловаться, на сумасшествие, положенное каждой влюблённой дурочке?
— Сихар, — начала было она, но Сихар всё поняла и так.
Кивнула, передавая подопечную под заботу сЧая, и ушла.
И Хрийз наконец-то ткнулась носом ему в грудь, ощутила на коротких, едва начавших отрастать волосах его тёплую руку.
— Нарушаешь режим, ша доми? — спросил он.
Хрийз не видела его лица, но очень хорошо представила себе его улыбку, складку в уголке рта, взгляд.
— Там Мила, — объяснила она. — Спит. Тоже считаете её чудовищем?
Не могла в себе перебороть последний барьер: сказать ему «ты». Всё-таки большая разница, не в статусе, нет, в другом. Он сильнее. Старше. Опытнее. И вообще…
Хрийз не могла бы точно сказать, чего больше в её чувствах к этому мужчине: любви или уважения? И того и другого хватало вдосталь.
— Мила, — сказал сЧай, — буйна и непредсказуема. Я бы… я бы предпочёл держаться от неё подальше… Да она и сама никогда бы ко мне не привязалась. Она очень тонко чувствует людей. Понимает, что ей не рады. А ты… Ты просто не знаешь, что она такое, ша доми.