Дочь Озара
Шрифт:
Отчасти его можно было понять: считать Зукун умел только до трех и оперировать статистическими закономерностями, подобно сегодняшним социологам, не мог; о работах Мальтуса* в силу известных обстоятельств ничего не слышал и исходил только из собственного опыта. А его-то как раз и не хватало. Ситуация между тем выходила из-под контроля.
Преобладание своевольных, не привыкших стыдиться своих половых инстинктов, женщин над мужчинами, не способствовало, прежде всего, поддержанию здорового психологического климата в первобытном коллективе, и без того пребывающего в состоянии перманентного стресса. Пора промискуитета, то бишь,
Любой мало-мальски стоящий мужичонка постоянно балансировал между Сциллой желания и Харибдой обычая. Как удержаться от соблазна, когда, находящиеся в самом соку, прелестные дамы стреляют глазами и активно крутят всеми выступающими частями тела? Выход только один — разрывать и без того далеко еще не священные узы первобытного брака и сочетаться новым. Некоторые особо отчаянные ловеласы умудрялись производить смену жам едва ли не по несколько раз за месяц, что приводило к полному бардаку.
Однажды, во время 'протокольной' встречи у костра, Зукун поведал о демографических неурядицах племени тогда еще 'доброму' соседу Вирону. Вождь 'волков' задумался. По иронии судьбы его племя столкнулось в то время с прямо противоположной проблемой.
Прошлой весной в племени возникла эпидемия простудного заболевания. Жертвами ее стали молоденькие девушки, которые, в соответствии с обычаем, как раз жили в то время в отдельной хижине, проходя сокуху. Получился своего рода 'изолятор'. Первой простыла одна из этих девушек и, в условиях скученности, моментально заразила остальных сверстниц. Инфекция за несколько дней выкосила целую возрастную категорию слабого пола, практически не затронув остальных 'волков'. Приглядывавшие за девушками колдуньи также не пострадали, видимо, обладая иммунитетом.
Последствия девичьего мора племя Волка почувствовало почти сразу, как только процедуру посвящения в мужчины прошли юноши соответствующего возраста. Вскоре возникли конфликты из-за невест, при этом молодежь стала отбивать жам у мужчин старшего поколения.
Кардинальный способ решения проблемы существовал лишь один — женщин требовалось отобрать у кого-то на стороне, а это было равнозначно объявлению войны. Мужчины племени роптали и требовали решительных действий, но старейшины воевать опасались. К тому времени, когда Вирон весной в очередной раз заступил на пост вождя, 'женский вопрос' в племени по-прежнему находился в подвешенном состоянии. И тут подоспел Зукун со своими заморочками.
— Хм, да, — многозначительно произнес Вирон после паузы. — Я не знал, что у вас так много женщин и так мало воинов.
И снова замолчал. Зукун насторожился — фраза показалось ему двусмысленной. На что это вождь 'волков' намекает? Но Вирон продолжил, и у Зукуна отлегло от сердца:
— У вас не хватает мужчин, а нашим воинам не хватает невест. Мы поможем.
Дальше Вирон предложил план, который показался осторожному Зукуну хотя и разумным, но слишком смелым. Как уже отмечалось выше, при парном дуально-родовом браке мужчины оставались жить в своем роду, вместе с матерью и сестрами. План Вирона предусматривал, что мужчины его племени заберут женщин из племени Леопарда к себе. Предложение выглядело здравым — стойбище 'волков' находилось на изрядном отдалении, не очень-то к женам набегаешься — но в то же время ломало все традиции.
Отдадим должное сообразительности и дальновидности Вирона: затевая социальное переустройство общины, он шел на риск, но риск оправданный. Забирая женщин из племени Леопарда, он не только выходил из сложной ситуации, грозившей конфликтом внутри своего сообщества, но и значительно увеличивал численность собственного племени. Современные политологи сказали бы — наращивает социальную базу. Да, Вирон был стратегом и в отличие от Зукуна имел далеко идущие планы. Что касается вождя 'леопардов', то его волновала только частная проблема избавления от 'лишних' женщин. Вот только обычаи… Зачем ломать то, что заведено давно и завещано предками? Если так происходило всегда, то разве может быть иначе?
— Ты правильно говоришь, Зукун, — согласился Вирон. — Перед тем, как стать воином, я получил в свою голову от старейшин всю мудрость. Я жил по этим правилам и всегда знал, как поступать. И теперь я сам старший в роду и говорю юношам: живите так, как жили мы. Но как быть, если те правила, которые есть в голове, молчат, когда я должен отвечать? Ко мне приходит воин и спрашивает: где мне взять жаму? Если я ему не отвечу, он подерется с другим воином. А если мои воины будут все время драться из-за женщин, то кто будет охотиться? И кто потом будет воевать с глотами, защищая племя?
Зукун вздохнул. У Вирона дерутся воины, это куда ни шло. Только накануне Зукуну пришлось разнимать драку сразу трех женщин. Он потрогал шею, где до сих пор саднила глубокая царапина, оставленная длиннющим ногтем одной из драчуний. Сколько раз уже им было говорено — обкусывайте ногти! Нет, все красоту наводят.
— Я понимаю, — протянул вождь 'леопардов' неуверенно. — И нашим женщинам нужны жамуши*. Но женщины всегда жили в своем роду. Вдруг они не захотят уходить?
— Объясни им, Зукун. Ты же вождь и старейшина. Женщины должны поступать так, как говорят мудрые мужчины. Какая им разница, где жить? В своем роде или чужом? Будет шалаш, будет костер, у нас одни обычаи, одинаковые слова. Еды в лесу много, пусть собирают. А мои воины хорошие охотники. А если не захотят… Мои воины знают, что в твоем племени много женщин. Если охотник видит добычу, кто ему помешает?
На этот раз намек прозвучал уже откровенней. Зукун мог и вспылить, но он не любил резких действий. Зачем ссориться с соседом? Может, как-то рассосется и устроится. Если Вирон заберет нескольких женщин к себе, пусть у него потом голова болит, что с ними делать.
И вождь 'леопардов' опрометчиво согласился с предложением Вирона, загоняя себя в ловушку.
Когда Зукун на общем сходе озвучил предлагаемые новации, первой реакцией племени было недоумение. Мужчины озабоченно переглядывались, пытаясь сообразить, чем им нововведение грозит.
С одной стороны женщин станет меньше — это плохо. Если одна надоест, где другую взять? С другой стороны, отдельные любвеобильные казановы за последнее время так запутались в своих интимных связях, что были бы не прочь насовсем от них избавиться.
С одной стороны, женщины собирают сладкие корни, грибы и ягоды — это хорошо для мужчин. С другой стороны женщины и дети просят мяса — это плохо. Дилемма, однако.
Так или иначе, окончательное слово в решении неоднозначного вопроса принадлежало женщинам.