Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый
Шрифт:
А никарагуанка словно поняла полковника, убрала ладонь с головы Романова, которую нежно поглаживала поверх бинтов. И «ребятки» подскочили тут же – Холодов с доктором Брауном. Британец явно хотел что-то спросить, а может прокомментировать происшедшее, но нарвался на взгляд Кудрявцева, наверно напомнившего ему, что сегодня доктор – грузчик, и его дело таскать тяжести, а что именно – насосы «Грюндфос» или профессора Романова, для него значения иметь не должно.
Алексея Александровича унесли; командир добавил вслед, наверняка уверенный, что профессор его
– Разгрузите – можешь возвращаться; и еды побольше пусть Зинаида положит с собой – мало ли что. Здесь нас пока угощать не собираются… Так, а тут у нас что?
Кудрявцев, а за ним Оксана, отвернулись от автомобиля – туда, где над безжизненным женским телом стояли итальянский босс со своим телохранителем; и если на красивом лице Марио до их пор блуждала виноватая улыбка, то Джентале как-то даже светился изнутри – то ли радостью, то ли облегчением.
Девушка перевела взгляд вниз – на Викторию, вернее на то, что совсем недавно было живой энергичной девушкой, пусть стервой, но… Тут ее глаза широко распахнулись – у руки Виктории лежал молоток, залитый кровью; израильтянке даже показалось, что под свежими потеками проглядывают старые, уже впитавшиеся в дерево рукоятки разводы. Вот он – тот самый тупой твердый предмет, которым…
Она даже не захотела вспоминать сегодняшнее утро, но куда девать картинку залитого кровью лица профессора, до сих пор стоящую перед глазами?
Виктория, даже обладай она невероятными свойствами, о которых сегодня рассказывал Романов, вряд ли теперь смогла бы покрасоваться в шикарном наряде, или, к примеру, взять в руки страшное орудие убийства. Мало того, что середину ее лба «украшало» пулевое отверстие («Снайперская винтовка Драгунова, – догадалась Оксана, – Бэйла исполнила свою клятву»), которое на невидимом сейчас затылке наверняка превратилось в нечто ужасное; еще и шея блондинки была свернута набок под таким углом, что не каждому мужчине удалось бы такое.
– Так вот почему Марио стоит с таким потерянным видом! А босс-то его чему радуется?
Джентале словно услышал ее – он широко перекрестился и сказал, на английском языке, знание которого раньше тщательно скрывал:
– Ну наконец-то всевышний призвал к себе эту дьявольскую душу!
– А что же вы раньше ее терпели? – Кудрявцев наверное не поверил ему, уж больно слаженно, в унисон пели раньше эти две итальянские «птички». Хотя, конечно Виктория на итальянку никак не походила, – давно бы приказал Марио, или сам…
Командир сделал жест руками, словно ломал толстую палку, и Гольдберг показалось, что отчетливо слышит хруст позвонков. А итальянец и сам сделал удивленное лицо – если только не притворялся, конечно:
– Сам не понимаю, – развел он руками, – сколько раз пытался, но что-то словно останавливало, и язык немел – слова против нее не мог произнести.
– Ага, – догадалась израильтянка, – вот так эти самые способности и проявились.
– А откуда Виктория к вам прибыла, – опять спросил Кудрявцев, – не спрашивал?
– Спрашивал, – кивнул Паоло, – из Латвии. Так-то она чистокровная итальянка, но родители всю жизнь в Прибалтике проработали… Вот бы и оставалась там, фетишистка проклятая!
– Фетишистка? – поднял бровь Александр.
– Ну да, – опять кивнул итальянский босс, – у нее таких вещичек (он пнул ногой молоток) полная сумка – какой-то сумасшедший набор. Ну зачем женщине белые колготки, если она их никогда не одевает?
Он повернулся к Кудрявцеву, словно тот мог ответить на этот сугубо женский вопрос. И командир, вдруг помрачневший, кивнул – что-то он про эти колготки знал; Оксана сделала ревнивую зарубку на память – надо обязательно поинтересоваться.
Джентале наконец повернулся к телохранителю и зачастил скороговоркой итальянских слов. Профессора рядом не было, но девушка и так поняла, что босс дает распоряжения насчет Виктории. Парень, не говоря ни слова, наклонился и подхватил тело на руки – легко и непринужденно; с лица его уже исчезло виноватое выражение, но сожаление или скорбь не проступили. Видно ему соотечественница внушала тоже не самые приятные чувства.
– Ты бы велел ее хоть как-то прикопать, чтобы звери не набежали, – подсказал ему полковник, – да и кардинала тоже.
– Так ведь зверей больше нет! – вскинулся Паоло, и тут же легкая краска – нет, не стыда, скорее недовольства оживила его бледное лицо. Итальянский босс снова превращался в жесткого расчетливого противника, – так ты знал!
– Знал, – согласился Кудрявцев, – и своего парня мы уже похоронили.
Итальянец прокричал несколько непонятных русским слов в направлении, куда скрылся Марио. Командир терпеливо дождался, когда кончится эта скорострельная тирада и продолжил:
– Я так понимаю, что вы к нам все равно присоединяться не желаете?
– Нет!.. К русским – нет! Но.., – Паоло хитро улыбнулся, – ты что-то говорил о переговорах, о торговле. Прошу!
Босс сделал приглашающий жест в сторону причудливо нагроможденных камней; даже немного поклонился, сразу став похожим на метрдотеля средней руки отеля:
– По настоящему итальянского угощения предложить не могу, но мы вас ждали, так что.., – он еще раз махнул на развалины и пошел впереди гостей, демонстрируя идеально ровную спину и густую шевелюру черных кудрявых волос.
– Ну, в двадцать лет прямой спиной и такой прической можно и не хвалиться, – усмехнулась израильтянка, пристраиваясь за спиной Александра, – интересно, каким ты был всего неделю назад?
Итальянец обогнул груду камней, оказавшихся, как поняла Оксана, развалинами Пизанской башни, и нырнул в полусумрак комнаты, у которой отсутствовала одна стена. Посреди комнаты стоял большой стол со стульями; возле него стояла хорошенькая итальянка – все тех же двадцати лет, а может быть и меньше. Впрочем, она тут же исчезла, вслед за жестом руки Джентале, скорее всего убежала к остальным своим соотечественникам. И Гольдберг подумала вдруг, что остальных итальянцев она скорее всего сегодня не увидит. Если увидит когда-нибудь вообще.