Домби и сын
Шрифт:
Разъ обративъ лицо на м-ра Домби, когда тотъ сдлалъ ей вопросъ, Эдиь не оставляла этой позы, и, разговаривая съ матерью, она ни на минуту не спускала глазъ съ м-ра Домби, изъявляя такимъ образомъ готовность отвчать на новые его вопросы. Учтивость простая, но при настоящемъ положеніи довольно многозначительная. Казалось, будто въ это время совершался ненавистный тортъ, и предметомъ его была дочь м-съ Скьютонъ. Жертва сознавала свое достоинство и нравственное ничтожество покупателя, но, покорная деспотической сил обстоятельствъ, съ самоотверженіемъ выносила унизительную пытку. Эта нмая сцена была слишкомъ краснорчива для улыбающагося наблюдателя на другомъконц стола. Она служила для него дополненіемъ и объясненіемъ внутренней борьбы, которую такъ не давно изучалъ онъ въ уединенной рощ на прекрасномъ лиц плачущей незнакомки.
Ни
И все-таки м-ръ Каркеръ, рисовавшійся на своемъ кон шагахъ во ста отъ экипажа, былъ какъ дв капли воды похожъ на кошку, сторожившую добычу. Теперь передъ нимъ были вдругъ четыре мыши, и онъ ловилъ ихъ съ жадностью голоднаго кота, такъ однако же, что посторонній наблюдатель никакъ бы не замтилъ, что y него на ум. По-видимому, онъ наблюдалъ встрченные предметы, но куда бы ни смотрлъ онъ — внизъ, наверхъ или по сторонамъ — одинъ уголъ глаза его былъ постоянно обращенъ на чопорную голову м-ра Домби и на перо, волновавшееся на шляпк гордой красавицы. Разъ, и только одинъ разъ осторожный взглядъ его выпустилъ изъ виду эти предметы. Когда экипажъ остановился y цли путешествія, м-ръ Каркеръ, перескочивъ черезъ какой-то барьеръ, пустился въ галопъ по направленію къ коляск и поспшилъ высадить дамъ. Въ эту минуту Эдиь бросила на него изумленный взглядъ, но тутъ же опираясь на его плечо, не замедлила показать, что не обращаетъ на него никакого вниманія.
М-съ Скьютонъ, завладвъ Каркеромъ, ршилась сама показать ему вс красоты Уаррикскаго замка. Майоръ также долженъ былъ взять ее подъ руку, такъ какъ онъ былъ варваръ въ отношеніи изящныхъ искусствъ, и руководство такой компаніи было для него необходимо. Такое случайное распоряженіе представило м-ру Домби полную свободу разговаривать съ Эдиью, и онъ съ торжественною важностью пошелъ съ нею по комнатамъ замка.
— Боже мой, м-ръ Каркеръ! — возгласила Клеопатра, начиная приходить въ поэтическій восторгъ отъ среднихъ вковъ, — что за время, что за нравы! Воображаете ли вы эти прелестныя крпости, эти милыя тюрьмы и подземелья, эти очаровательныя мста для пытокъ, эту романтическую мстительность изъ рода въ родъ, эти живописные приступы и осады, и все, что составляетъ истинную поэзію жизни! Божественные вка, божественная старина! Какъ страшно мы переродились!
— Да, мы ужасно перодились, м-съ Скыотонъ, — подтвердилъ м-ръ Каркеръ.
Но, несмотря на ужасное перерожденіе, м-съ Скьютонъ и м-ръ Каркеръ, одушевленные поэтическими воспоминаніями временъ давно минувшихъ, ни на одну минуту не спускали глазъ съ м-ра Домби и его прекрасной спутницы. Поэтому, при всемъ энтузіам, они говорили съ нкоторою разсянностью и часто отвчали другъ другу невпопадъ и наудачу.
— Нтъ въ насъ боле этого увлеченія, этой младенческой вры, при которыхъ жизнь такъ спокойна, такъ полна — продолжала м-съ Скьютонъ, настороживъ морщинистое ухо, такъ какъ въ эту минуту м-ръ Домби началъ что-то говорить м-съ Грэйнджеръ, — буйства ума и треволненія скептицизма совсмъ убили поэзію! Мы не вримъ больше въ этихъ милыхъ бароновъ, въ этихъ восхитительныхъ кардиналовъ и аббатовъ, которые вс были такіе храбрые, такіе любезные! Взгляните на эту милую королеву: что за взглядъ! что за нжная экспресія во всемъ лиц! Да, да! Елисавета была перломъ между коронованными головами и блистательнымъ украшеніемъ своего пола! Она и думала сердцемъ, милое созданіе! A какою поэзіею проникнутъ весъ характеръ ея отца! Любите ли вы Генриха восьмого, м-ръ Каркеръ?
— Я очень удивляюсь ему, — сказалъ Каркеръ.
— Такой суровый, грозный! Не правда ли, м-ръ Каркеръ, онъ былъ очень грозенъ? И смотрите, какъ живо изображаетъ его картина: что за глаза, что за подбородокъ!
— Но если говорить о картинахъ, миледи, такъ вотъ передъ нами живая картина. Я желалъ бы знать, въ какой галлере міра найдете вы подобное произведеніе!
Говоря это, улыбающійся джентльменъ указалъ черезъ дверь въ другую
Живая картина въ полномъ смысл была самая нмая картина. Они стояли вмст рука объ руку, но и воды океана не могли раздлить ихъ дальше другъ отъ друга. Въ самой гордости ихъ была такая разница, какъ будто стояли здсь самое гордое и самое смиренное созданія между всми живущими существами. Онъ — накрахмаленный, надутый, молчаливый, чопорный, суровый. Она — гибкое, тонкое, въ высшей степени граціозное созданіе, но не обращающее ни малйшаго вниманія ни на него, ни на себя, и презирающее свои прелести съ какимъ-то непостижимымъ ожесточеніемъ. Ледъ и огонь были боле похожи другъ на друга, чмъ Павелъ Домби и Эдиь Грэйнджеръ, связанные цпью, выкованною зловщимъ рокомъ, который какъ нарочно теперь поставилъ ихъ въ галлере, гд все, казалось, поражено было негодованіемъ противъ этой н_е_ч_е_с_т_и_в_о_й пародіи на брачныя узы. Суровые рыцари и воины грозно смотрли на нихъ изъ своихъ картинныхъ рамокъ. Пасторъ съ поднятой рукой отказывался вести къ алтарю чудовищную чету. Тихіе виды на ландшафтахъ, отражая солнце въ своей глубин, казалось, говорили: "Утопитесь, безумцы, утопитесь, если нтъ вамъ другого спасенія". Развалины кричали: "Взгляните, что сталось съ нами, обрученными съ враждебной силой всепоражающаго времени!" Зври противоположныхъ породъ огрызались другъ на друга, какъ будто въ назиданіе м-ру Домби. Амуры и купидоны въ испуг отлетали прочь, и живописная исторія мученичества съ негодованіемъ отказывалась прибавить къ своимъ сюжетамъ новую, еще невиданную пытку человческой природы.
При всемъ томъ м-съ Скьютонъ, очарованная зрлищемъ, на которое указалъ ей м-ръ Каркеръ, воскликнула съ необыкновеннымъ чувствомъ:
— Сколько тутъ жизни, поэзіи, сколько души!
Эдиь судорожно вздрогнула, оглянулась на мать, и краска негодованія покрыла ея лицо до самыхъ волосъ.
— Эдиь сердится, что я любуюсь на нее! — сказала Клеопатра, слегка, и почти съ робостью дотронувшись зонтикомъ до ея плечъ, — капризное дитя!
И опять м-ръ Каркеръ подмтилъ борьбу, которой сдлался нечаяннымъ свидтелемъ подъ липами. Но борьба была мгновенная, и облако совершеннаго равнодушія покрыло истомленное лицо прекрасной леди.
Не поднимая боле глазъ, Эдиь сдлала матери едва замтный повелительный жестъ, и м-съ Скьютонъ, отлично понимавшая вс намеки дочери, поспшила подойти къ ней съ своими кавалерами. Съ этой минуты общество не раздлялось больше на отдльныя группы.
М-ръ Каркеръ, не имя больше надобности развлекать свое вниманіе, принялся разсуждать о картинахъ и выбирать особенно замчательныя для м-ра Домби. Онъ говорилъ такимъ образомъ, что при всякомъ удобномъ случа въ его словахъ выражалось глубокое удивленіе къ этому великому джентльмену, которому и свидтельствовалъ свою преданность нкоторыми маловажными услугами. Онъ прочищалъ и подавалъ ему зрительную трубку, отыскивалъ и объяснялъ мста въ его каталог, держалъ его палку, и такъ дале. Впрочемъ, нельзя было сказать, чтобы м-ръ Каркеръ навязался съ этими услугами; напротивъ, м-ръ Домби, какъ начальникъ, вполн сознающій свое превосходство, изволилъ требовать ихъ самымъ снисходительнымъ и даже ласковымъ тономъ. Онъговорилъ: "Сдлайте одолженіе, Каркеръ, посмотрите сюда, помогите мн, устройте это, Каркеръ" и такъ дале.
Общество обозрвало картины, статуи, стны, башни, вороньи гнзда, и такъ дале. Майоръ Багстокъ постоянно безмолвствовалъ, такъ какъ въ его желудк совершался процессъ пищеваренія посл сытнаго завтрака. М-съ Скьютонъ, утомленная восторженными порывами, надрывавшими ея грудь цлую четверть часа, начинала теперь звать. Тмъ общительне и любезне становился м-ръ Каркеръ, который теперь обратилъ исключительное вниманіе на своего принципала. М-ръ Домби тоже говорилъ очень мало: "Да, Каркеръ, ваша правда, Каркеръ, справедливо, Каркеръ", и больше ничего, — но онъ втайн поощрялъ м-ра Каркера идти впередъ и внутренно былъ очень доволенъ его поведеніемъ, такъ какъ вс его замчанія и мннія могли доставить нкоторое удовольствіе м-съ Грэйнджеръ, да притомъ же кто-нибудь долженъ былъ говорить. Владя въ совершенств даромъ скромности, м-ръ Каркеръ никогда не осмливался прямо относиться къ м-съ Грэйнджеръ, но прекрасная леди слушала его внимательно, и даже два, три раза мерцающая улыбка прокралась на ея лицо, когда восторженный ораторъ отыскалъ какое-то новое достоинство въ особ м-ра Домби.