Дорога войны
Шрифт:
– Действуй, терапевт! – скомандовал Искандер, уступая место Амаге.
Та выудила роскошное орлиное перо, покапала на него густой резко пахнущей жидкостью из деревянного флакончика и стала мазать пером по щеке Сусага, как кистью, глухим голосом проговаривая заклинания. Лицо скептуха словно обвисло, глаза приняли отсутствующее выражение.
– Дорогу стоматологу, – сухо сказал Искандер и вынул из-за пазухи свою самую большую драгоценность – набор хирургических инструментов из хромированной стали.
– Нуте-с, открой рот, вождь. У-у-у… – протянул Тиндарид, заглядывая в ощеренную пасть кочевника. – Та-ак… Лечение тебе не грозит. Никаких шансов – в твоем зубе такое дупло, что белка поселится. Будем удалять!
Сергий с содроганием проследил за твердой рукой Искандера, сжимавшей кошмарного вида клещики. Может, Сергий и смельчак, суровый и мужественный тип, но. Но зубной врач с его орудиями пытки по-прежнему пугал его.
– Сейчас будет немножечко больно, – ворковал сын Тиндара, пристраиваясь, – зато потом…
Сусаг глухо вскрикнул, подпрыгнув так, что щиты под ним громыхнули, и осел, бессмысленно палясь на Искандера слезящимися глазами.
– Всё, вождь! – бодро сказал тот. – Вот он, твой мучитель!
Тиндарид гордо продемонстрировал удаленный зуб, и вождь язигов блаженно улыбнулся, пуская по губе струйку крови.
– Рот прополоскать, – велел Искандер, – и два часа не есть!
– А потом? – спросил Сусаг через Амагу.
– А потом можно!
– Моя благодарность не знает границ! – выразился скептух с большим чувством. – Проси у меня что хочешь!
Искандер пожал плечами и сказал с уклоном в дипломатию:
– Пусть лучше командир просит.
Сергий воспользовался моментом и проговорил:
– Слышал я, что у тебя в плену один важный римлянин.
Вождь язигов кивнул с важностью – и рукою показал куда-то за юрты.
– Сидит такой в яме, – подтвердила Амага.
– Отдай нам этого пленника, о, вождь! – высказал свою просьбу Лобанов.
Вопреки ожиданиям, Сусаг не рассердился. Вздохнул лишь огорченно и заговорил по-своему, выражая сожаление.
– Он говорит, – пробасил Гефестай, – что римлянин – не его собственность. Им владеет все племя разом. Как он может отдать чужое?
– Выкрутился, – буркнул Эдик, – ишь, честный какой!
– Тогда… – Сергий задумался и договорил: – Позволь хотя бы взглянуть на твою дочь.
Склонив голову, Сусаг выслушал перевод и кликнул четверку стражников. Лобанов напрягся, но Амага спокойно проговорила:
– Они проводят. Тебя одного.
Сергий согласно поклонился – и зашагал следом за четверкой вонючих «проводников».
В зимнике выделялась площадь, посреди которой возвышался гигантский шатер, больше напоминающий небольшой цирк шапито, нежели жилище. Его покрывали белые кошмы, а вокруг, как ограда, горели маленькие костерки, отгоняя демонов зла. В том шатре была «временно прописана» невеста.
Проводники остались за «линией огня», а Роксолан переступил невысокое пламя и откинул полог шатра. Проморгавшись, он привык к полутьме и рассмотрел убранство громадной юрты. Она была буквально завалена коврами и золотой посудой, отрезами дорогих тканей и хрустальными сосудами с благовониями – надо полагать, приданым. А у костра сидела Тзана и хмуро глядела на вошедшего, не узнавая. На ее лице мелькнуло удивление, и девушка тут же ожила, заулыбалась, сдерживая ослепительную радость узнавания, – вокруг невесты сидели престарелые дуэньи, штук десять.
– Сергий! – воскликнула она, не стерпев. Вскочив, девушка подбежала к Лобанову. – Видишь, – усмехнулась она кривовато, – отец решил отдать меня замуж. Старший сын вождя Эвмела, Зорсин, добивался меня, богатые дары отцу выложил… Он такой противный! Потеет страшно, совиного уханья боится, воя шакальего. Сергий, – взмолилась Тзана, – забери меня отсюда! Увези! Ну пожалуйста! Я сама не могу – больно много сторожей и сторожих. А, Сергий?..
Лобанов вздохнул. Забавно, но слова Тзаны, сказанные в порыве, здорово подняли ему настроение.
– Старухи не понимают латынь? – спросил он для начала.
– Ни бум-бум!
– Тзаночка, – заговорил Сергей Лобанов осторожно, боясь нанести обиду, – могу ли я рисковать своими людьми даже ради тебя? Я и не знал, что отец твой затеял свадьбу, я привел своих, чтобы спасти римлянина.
Роксолан выдавал военную тайну не от слабости и не для того, чтобы подвести базу под свой отказ. Он надеялся на удачу, и Фортуна подмигнула ему.
– А если я помогу тебе спасти римлянина, – выпалила Тзана, – ты заберешь меня отсюда?
– Да, – твердо ответил Лобанов.
– Я помогу!
Приблизившись к Сергию на расстояние вытянутой руки, девушка сбивчиво поведала свой немудреный план.
Шатер Лобанов покидал повеселевшим. За огненной завесой его поджидали Верзон с Лонгином, Эдик с Гефестаем и Тиндарид.
– Нам помогут, – сказал Сергий приглушенно. – После пира, когда стемнеет!
– Ага! – оживился Верзон. – Ну, тогда ладно… Эй, народ! Гулять будем!
– Ох и напьюсь же я! – заорал Эдик. – Ох и наклюкаюсь!
– Алкоголик! – с удовольствием диагностировал Гефестай.
Празднество всё набирало и набирало обороты. В больших бронзовых котлах варились конина, баранина, говядина и козлятина. Котлы были врыты в землю, по десять в линию. Под ними шли дымоходы, наполненные сухим кизяком и хворостом. Рабыни с большими деревянными ложками суетились вокруг котлов, накладывая куски мяса в деревянные и глиняные миски, а рабы с оковами на ногах разносили угощение гостям, сидящим на коврах и циновках вокруг костров.