Доставка удостоенных
Шрифт:
– Что-то есть, - сообщил Юргенс.
– Похоже на бумагу. Может, книга.
Лэнсинг быстро подошел к роботу, опустился около него на колени и попытался смахнуть пыль с находки Юргенса. В результате он только испачкался. Подняв груду, он потряс ее, и пыль повисла в воздухе удушающим облаком.
– Пойдем-ка отсюда, - предложил он.
– Найдем местечко получше, чтобы рассмотреть находку.
– Вы взяли не все, - возразил Юргенс.
– Там еще одна такая, на пару футов правее.
Лэнсинг подхватил и вторую груду.
–
– По-моему, да. Больше я не вижу.
Они быстро ретировались в коридор.
– Подержи фонарь, - попросил Лэнсинг.
– Давай взглянем, что там у нас.
При внимательном рассмотрении находка оказалась четырьмя сложенными листами то ли бумаги, то ли пластика: покрывающий их слой пыли не позволял разобрать, из какого материала. Три листа Лэнсинг сунул в боковой карман пиджака, а четвертый развернул. Лист был сложен несколько раз, и складки распрямлялись с некоторым трудом. Наконец лист был полностью развернут, Юргенс осветил его и сказал:
– Карта.
– Может, это здешние места, - предположил Лэнсинг.
– Наверно. Надо взглянуть попристальнее, при более хорошем освещении.
На листе были нанесены линии и странные пометки, а рядом с некоторыми пометками - цепочки знаков - наверно, названия населенных пунктов.
– Генерал велел аукнуть, если что найдем.
– Это подождет, - ответил Лэнсинг.
– Давай сперва разберемся с остальными комнатами.
– Но это может быть важно!
– Через час это будет ничуть не менее важно, чем сейчас.
И они продолжили поиски, но так ничего и не нашли - во всех пыльных комнатах было пусто, хоть шаром покати.
На полпути обратно по коридору они услышали отдаленный гулкий крик.
– Кто-то что-то нашел, - сказал Юргенс.
– Вероятно. Вот только где?
Крик, отражаясь от многочисленных стен просторного подвала, перекатывался гулким эхом, спутав все направления. Казалось, он звучит повсюду.
Торопливо проскочив остаток коридора, они вышли к подножию лестницы, но определить направление на крик не удалось и здесь. Порой даже казалось, что звук доносится из того коридора, который они только что покинули.
Затем в правом коридоре заплясал огонек.
– Это Генерал и Сандра, - сообщил Юргенс.
– Значит, находку сделали Пастор и Мэри.
Но не успели они отойти на несколько шагов, как на них обрушился запыхавшийся Генерал.
– Вы здесь, - отдуваясь, выдохнул он.
– Значит, вопит Пастор. Мы не могли разобрать, откуда доносится крик.
Уже вчетвером они бросились в центральный коридор. В дальнем его конце они влетели в комнату, оказавшуюся намного больше любой из тех, где побывали Юргенс и Лэнсинг.
– Можете прервать свой кошачий концерт, - гаркнул Генерал.
– Мы здесь. Из-за чего столько шума?
– Мы нашли двери, - заорал Пастор.
– Ну, черт вас дери, мы тоже!
– рявкнул Генерал.
– Все нашли двери!
– Если вы на минутку умолкнете, мы покажем, что
Лэнсинг, подойдя к Мэри, увидел на дальней стене комнаты ряд круглых огней - не слепящий свет фонарика и не пляшущие отсветы костра, а мягкое сияние солнца. Все огни находились примерно на уровне глаз.
Мэри обеими руками вцепилась в его правое плечо.
– Эдуард, - произнесла она дрожащим голосом, - мы нашли иные миры.
– Иные миры?
– тупо переспросил он.
– Там двери, а это дверные глазки. Погляди в глазок, и увидишь мир.
Они подталкивала его вперед, а он, все еще не в силах поверить, медленно подошел к одному из светлых кругов и остановился.
– Посмотри, - трепеща, сказала Мэри.
– Посмотри и да узришь. Это мой любимый мир. Он нравится мне больше прочих.
Лэнсинг пошел еще ближе и заглянул в глазок.
– Я зову его миром цветущих яблонь, миром синей птицы, - сказала Мэри за его спиной.
И тут он увидел мир.
Перед глазами Лэнсинга раскинулось спокойное, ласковое пространство, покрытое густой, чуть ли светящейся от свежести зеленой травой. Посредине луга бежал сверкающий ручей, а трава пестрела голубыми и желтыми цветами. Желтые напоминали колеблющиеся на ветру нарциссы, а голубые, чуть пониже желтых и потому полускрытые среди травы, взирали на него, как множество испуганных глаз. На вершине холма в отдалении росла рощица низеньких розовых деревьев, скрытых от взгляда сплошным ковром своих удивительно розовых цветов.
– Это дикие яблони, - донесся до него голос Мэри.
– Розовым цветут дикие яблони.
Этот мир был напоен ощущением свежести, словно ему было не более минуты от роду - омытый весенним дождем, высушенный и расчесанный ласковым ветерком, отполированный до блеска нежными солнечными лучами мир.
И больше ничего - только покрытый миллионами цветов зеленый луг, сверкающий на лугу ручей и розовое сияние цветущих яблонь на вершине холма. "Этот мир прост и незамысловат, но ничего иного от него и не требуется, - подумал Лэнсинг, - этого больше чем достаточно".
Отвернувшись от глазка, Лэнсинг взглянул на Мэри.
– Это чудесно.
– Я тоже так думаю, - подхватил Пастор. Впервые со времени знакомства с ним Лэнсинг увидел, что уголки рта этого человека не изогнулись книзу в гримасе неудовольствия. Его вечно тревожное озадаченное лицо наконец-то разгладилось и осветилось покоем.
– Вот в некоторых других, - содрогнувшись, произнес Пастор, - вот там... А сей...
Теперь Лэнсинг обратил свое внимание на дверь, в которой был сделан глазок, и увидел, что она несколько больше обычных дверей и сделана из чего-то наподобие прочного металла. Петли были сделаны так, чтобы дверь открывалась наружу, в иной мир, и прочно застрахована от случайного открывания мощными засовами, неколебимо покоившимися на своих местах. Удерживались засовы укрепленными в стене дополнительными болтами.