Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Въ послднемъ моемъ письм предварила я теб мои страхи; они основаны были на одномъ бывшемъ у матери моей съ теткою моею разговор, которой Анна нашла способъ подслушать. Безполезно будетъ разсказывать теб вс млкія подробности, по тому что они обнаружилися сами собою въ словахъ моей матери, съ которою я за нсколько предъ симъ часовъ говорила.
Сего утра сошла я къ завтраку, имя сердце угнтенное всмъ тмъ, что мн Анна разсказывала вчерашняго дня посл обда. Надялась я найти случай говорить о томъ моей матери, ласкаясь внушить въ нее къ себ нсколько жалости; и для того намрена была итти за нею въ ея горницу. Но несчастію несносной Сольмсъ сидлъ между ею и моею сестрою съ нкоторымъ видомъ уврительности, которая взглядами его тронула меня чрезвычайно и показалась
Естьли бы остался онъ на своемъ мст, то все бы прошло спокойно; но гнусное то животное вздумало вставши пойти къ тому стулу, которой Стоялъ подл того мста, гд я сидла; я старалася его отъ себя удалить, подъ видомъ будто бы очищала мсто для себя, и сла показывая великую досаду и неудовольствіе. Ни что остановить его было не въ состояніи, человкъ сей увренъ въ себ съ лишкомъ много; смлъ и дерзокъ. Я удивилась и ужаснулась видя его подвигающаго свой стулъ ко мн ближе, и помщая на немъ гнусную свою особу. Все слышанное мною представилось тогда моему воображенію; и поступокъ сей столько мн былъ несносенъ, что я пересла на другой стулъ. Признаюсь, что ни какъ не могла скрыть въ себ моей досады; а симъ подала брату моему и сестр великія выгоды надъ собою, чемъ они воспользоваться и не преминули. Однакожъ проступокъ сей учиненъ противъ моей воли, и я иначе не могла ничего сдлать; или лучше сказать, не знала сама что длала.
Примтила я, что братъ мой въ великомъ находится сердце. Когда онъ бываетъ сердитъ, то всякому сіе изъ лица его примтно. Кларисса! сказалъ онъ мн жестокимъ голосомъ. Братецъ, отвчала я поклонясь ему съ великою учтивостію. Я трепетала. Перьвое мое движеніе состояло въ томъ, что подвинула я свой стулъ къ зеркалу гораздо ближе, и на него сла. Лице мое тогда въ чрезвычайномъ огн пылало.
Раздавай чай, сказала мн мать моя; сядь подл меня, любезная дочь, и потчивай насъ чаемъ.
Съ великою охотою пошла я на тотъ стулъ, которой былъ оставленъ презрительнымъ тмъ человкомъ. Ласковость матери моей привела меня нсколько въ себя и успокоила. Во время завтрака сказала я г. Сольмсу слова два единственно въ угодность моему отцу. И гордыя души бываютъ иногда снисходительны, сказала мн сестра моя тихимъ голосомъ показывая видъ торжества и презрнія; но я притворилась, будто бы словъ ея не слыхала.
Мать моя была самая благосклонность. Я спрашивала ее: нравится ли ей чай? она отвчала мн на то съ ласковостію, называя любезною своею дочерью. Такое ободреніе нсколько меня возгордило; я ласкала себя, что отъ отца моего не будетъ мн никакихъ предложеній; по тому что и онъ говорилъ со мною ласково и благосклонно. Теперь остановлюсь я при нкоторыхъ небольшихъ подробностяхъ, которыя однакожъ доведутъ насъ и до большихъ, какъ ты то сама увидишь.
Передъ окончаніемъ завтрака отецъ мой вышелъ, вызвавъ за собою мою мать, сказывая ей, что сообщитъ ей нчто нужное. Сестра моя и тетка оставшись нсколько времяни съ нами также изъ глазъ нашихъ скрылись.
Братъ мой сказалъ мн презрительнымъ голосомъ вставая со своего стула; постой сестрица! я покажу теб одну рдкость за которою теперь схожу. Выговоря сіе вышелъ и заперъ дверь за собою…
Начинала я понимать, къ чему вс сіи пріуготовленія клонились. Я встала; мерзавецъ стараясь произнести нсколько словъ всталъ также, и началъ приводить въ движеніе кривыя свои ноги, чтобы подойти ко мн по ближе. Признаюсь, любезная пріятельница, что все для меня въ немъ противно и несносно. Пойду сказала я ему, избавить брата моего отъ труда принести мн свою рдкость; прощайте, государь мой! онъ стоялъ разинувъ ротъ и старался меня оставить; однакожъ я вышла за моимъ братомъ, котораго увидла идущаго съ моею сестрою въ садъ, хотя время было и очень дурно.
Едва только вошла я въ свой покой, какъ думала послать Анну къ моей матери, просить позволенія притти къ ней для нкотораго съ нею переговора; и спустя нсколько минутъ горничная ея двушка Хорея пришла за мною проводить меня въ ея кабинетъ.
Между тмъ я сошла, и подходила къ горниц моей матери съ великимъ трепетомъ и дрожаніемъ сердца.
Мать моя примтила во мн мое замшательство; садясь на стулъ простерла она ко мн свои руки и сказала мн съ пріятною улыбкою; Поди ко мн, дочь моя! къ чему въ теб такое смущеніе? Сія ласковость и благосклонность усугубили во мн мои страхи, но мать моя старалась меня успокоить.
Дражайшая родительница! сказала я ей бросясь въ ея объятія, и прижавши къ ея грудямъ мою голову.
Дочь моя! любезная дочь! отвчала она мн; удержи твои ласкововости, и дай мн съ тобою изъясниться. Слезы мои текли по ея груди, и я также чувствовала шею мою омоченную ея слезами. Какая была нжность во всхъ ея выраженіяхъ! встань любезная Кларисса! говорила она; дай мн видть лице твое, которое для глазъ моихъ всегда мило и пріятно. Ахъ! любезная дочь! дочь моего сердца! отъ чего происходятъ сіи рыданія и вздохи? Не ужели устрашающая тебя должность приводитъ въ такое движеніе, прежде нежели ты меня успла выслушать…? Однакожъ я рада тому, что ты предъугадываешь напередъ то, что я говорить намрена съ тобою; ты избавляешь меня отъ затрудненія открыть теб то, что и для меня самой тягостно чрезвычайно.
Потомъ вставши подвинула къ своему стулу другой, и приказала мн на него ссть. Я. утопая въ слезахъ и страшась всего слышаннаго, произносила только одни вздохи. Подвинула она стулъ свой къ моему еще ближе, обняла меня, и прижимая лице мое къ своему сказала: дай же мн выговорить, когда сама говорить не можешь; слушай.
Ты знаешь, любезная дочь! съ какимъ терпніемъ сношу я все, чтобы только возставить между нами миръ и согласіе. Отецъ твой весьма милостивъ и снисходителенъ, иметъ преизрядныя намренія; но ни въ чемъ не хочетъ видть противорчія. Примчала я иногда твое обо мн сожалніе, когда принуждена я была ему во всемъ уступать.
Слабость сія длаетъ ему очень мало чести; но мою увеличиваетъ гораздо боле; однакожъ естьли бы я могла его удержать, то не желала бы никакъ имть лучшей сего выгоды, которая для обихъ насъ дорога чрезвычайно. Ты будучи двица почтенная, разумная, добродтельная, не захочешь никакъ умножать мои затрудненія, и не пожелаешь поколебать то спокойствіе и тишину, которыя мать твоя съ толикимъ трудомъ едва сохраняетъ. Повиновеніе лучше всякой жертвы. Ахъ! любезная Клари! обрадуй мое сердце, сказавши мн, что страхи мои напрасны. Вижу ясно, въ какое привожу тебя смущеніе и замшательство; вижу въ какомъ смятеніи твое сердце; но оставлю тебя на нсколько времяни въ поко; не отвчай мн теперь ничего; ибо въ сіе время бросилась я передъ нею на колна съ распростертыми руками, стараясь ей отвтствовать. Я не пріуготовилась къ твоимъ жалобамъ; но даю теб время собраться съ мыслями, и прошу тебя употребить материнскую мою горячность въ свою пользу.
Сказавши сіе, вышла тотчасъ въ другую горницу отирая свои слезы. Я также въ слезахъ утопала, и огорчительныя движенія моего сердца соотвтствовали совершенно всмъ моимъ предчувствіямъ.
Мать моя возвратилася съ большею противъ прежняго твердостію. Я стояла еще на колнахъ, преклоня голову къ тому стулу, на которомъ она сидла. Взгляни на меня, любезная Кларисса! перестань огорчаться. Нтъ, нтъ, дражайшая родительница! нтъ… вставши хотла я продолжать; но она предупредя меня, подняла съ колней и начала напередъ сама слдующимъ образомъ: нтъ нужды въ такомъ уничиженіи; надлежитъ повиноваться; надобно согибать сердце; а не колни; дло уже ршено совершенно; и такъ приготовься принять твоего отца такъ, какъ должно, и какъ онъ того желаетъ; вообрази себ, что отъ той четверти часа зависитъ спокойствіе моей жизни, удовольствіе всей фамиліи, и собственная твоя безопасность вразсужденіи сильнаго человка. Наконецъ, приказываю теб, ежели ты уважаешь мое благословеніе, ршиться быть за господиномъ Сольмсомъ.