Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Наконецъ получила я отвтъ отъ немилосердой моей сестры. Ахъ! зачемъ я въ томъ настояла во второмъ письм моемъ къ тетушк? Кажется; что уже оно было заготовлено для случая. Громъ былъ какъ бы въ усыпленіи, пока я его не возбудила. Посылаю къ теб подлинное письмо. Мн невозможно его переписать. Одна мысль меня отягощаетъ. О! ужасная мысль! проклятіе простирается даже до той жизни!
Самыя мрачныя предчувствія смущаютъ и терзаютъ мое сердце. Мн достаетъ силы только повторить оное. Избгай, перерывай, страшись всякой переписки съ жалостнымъ предмтомъ родительскихъ заклинаній!
Письмо CXLI.
Въ Пятницу 22 Апрля.
Мы предвидли, что отъ тебя кто нибудь придетъ къ намъ; къ намъ, то есть, къ моей тетушк и ко мн; и письмо при семъ приложенное ожидало прихода твоего посланнаго. Ты не получишь отвта ни отъ кого, къ кому бы ты ни писала, какая бы ни была твоя неотступность или требованія.
Съ начала хотли возвратить тебя пристойною властію, или перевести въ такое мсто, гд бы можно было надяться, что стыдъ покрывающій насъ всхъ, былъ бы со временемъ погребенъ вмст съ тобою; но я думаю, что оставили такое намреніе. И такъ ты можешь быть въ безопасности. Никто не щитаетъ тебя достойною, чтобъ безпокоиться о теб. Однакожъ матушка получила позволеніе послать теб платье твое; но только одно платье. Ты узнаешь по письму, что не расположены были сдлать теб и сей милости, и которую не для тебя теперь позволяютъ, но единственно для того, что оскорбленная матушка не можетъ ничего видть, что теб принадлежало, читай и трепещи!
Арабелла Гарловъ.
КЪ НЕБЛАГОДАРНЙШЕЙ И НЕПОКОРНЙШЕЙ ДОЧЕРИ.
Въ замк Гарловъ, въ Субботу
15 Апрля.
Ты, которая была моей сестрою, (теперь я не знаю, какое должно теб дать названіе, и какое имя смешь ты носить, узнай, если ты хотла имть объясненіе, что ты наполнила все семейство ужасомъ. Отецъ мой, получа извстіе о постыдномъ твоемъ побг, въ первыхъ своихъ движеніяхъ, ставъ на оба колна, произнесъ страшное проклятіе. Кровь твоя должна оледенть при семъ чтеніи. Онъ просилъ отъ Бога,,,что бы ты въ сей жизни и въ будущей была наказана тмъ самымъ подлецомъ, на комъ ты основала свою законопреступную довренность.,,
Платье твое не будетъ отослано. Кажется, что пренебрегши его взять, ты щитала наврное, что можешь всегда получить, когда теб угодно будетъ потребовать; но можетъ быть ты въ мысляхъ имла только своего любовника, что бы поспшить къ нему потому, что все кажется быть забыто, исключая того, что могло служить къ твоему побгу. Однакожъ ты имла причину также думать, что стараясь увезти платье, могла бы отвратить свое намреніе. О! хитрое твореніе! какая осторожность, что бы не подать поводъ сумнваться! хитрое, то есть, для своей погибели и для стыда фамиліи.
Но подлецъ твой, не присовтовалъ ли теб написать о плать, чтобъ ты ему не причинила много издержекъ? Я полагаю и ту причину.
Видлъ ли кто нибудь такую втренницу! однакожъ ето славная, блистательная Кларисса… Какъ назвать ее? безъ сомннія, Гарловъ; такъ, Гарловъ, для общаго нашего стыда.
Вс твои рисунки и труды живописные вынесены, также и большой портретъ твой во вкус Вандека, {То есть, природной величины. Онъ былъ работы г. Гигонора, который выпросилъ его себ у фамиліи, и теперь имъ владетъ.} которой былъ въ гостиной прежде твоей. Ихъ заперли въ твоемъ кабинет, котораго дверь будетъ заколочена и запрещена, какъ будто бы онъ не составлялъ часть дома, и все ето должно тамъ пропасть отъ гнили, или можетъ быть сожжено небеснымъ огнемъ. Кто можетъ сносить ихъ видъ? Припомни,
Братъ мой поклялся отмстить твоему развратнику, понимается для чести фамиліи, безъ всякаго вниманія къ теб; ибо онъ объявляетъ, что если тебя гд встртитъ; то съ тобою поступитъ, какъ съ публичною двкою, и не сомнвается, что бы ты не была въ семъ званіи поздо или рано.
Дядя Гарловъ отрекается отъ тебя вовсе.
Дядя Антонинъ также;
Равно, какъ и тетушка Гервей;
И я также отрекаюсь отъ тебя; подлая и недостойная тварь! злодйка своего семейства, добыча безчестнаго обольстителя, которою неизбжимо будешь, когда еще не была его жертвою!
Книги твои не будутъ также теб отданы, когда они не научили тебя, чмъ ты обязана своимъ родственникамъ, твоему полу и воспитанію; деньги твои и каменья, которыхъ ты такъ мало стоишь, также не будутъ теб возвращены. Вс желаютъ тебя увидть въ Лондон просящую хлба изъ милости.
Естьли такая строгость теб тягостна, приложи руку къ сердцу, и спроси у самой себя, зачемъ ты ее заслужила?
Вс честные люди, которыхъ гордость твоя отвергала съ презрніемъ (исключая г. Сольмса, которому однакожъ надо бы было радоваться, что тебя упустилъ.) торжествуютъ твоимъ бесчестнымъ побгомъ, и узнаютъ теперь, отъ чего происходили твои отказы.
Достойная твоя Нортонъ краснетъ за тебя. Она смшиваетъ свои слезы съ слезами матушки, и об упрекаютъ себ, что учавствовали, одна въ твоемъ рожденіи, другая въ воспитаніи.
Однимъ словомъ, ты служить къ поруганію всхъ твоихъ ближнихъ, а боле всхъ къ стыду.
Арабелла Гарловъ.
Письмо CXLII.
Во Вторникъ 25 Апрля.
Ободрись, моя любезная, не впадай въ уныніе; удали мой другъ, вс сіи отчаянныя мысли. Всемогущее существо милосердо и правосудно. Оно не подтверждаетъ дерзкихъ и безчеловчныхъ проклятій. Естьли бы Богъ препоручилъ свое мщеніе злоб, зависти, бшенству человческому, сіи мрачныя страсти торжествовали бы въ самыхъ гнуснйшихъ сердцахъ; и праведные, порицаемы несправедливостію преступниковъ, были бы нещастны въ сей жизни и въ будущей.
Сіе проклятіе показываетъ только, какимъ духомъ воспаленны твои родственники, и сколько скаредныя ихъ намренія превосходятъ природныя чувствія. Оно единственно происходитъ отъ ярости и нестерпимой ихъ досады, что виды ихъ опрокинуты; виды которые бы должно было истребить въ самомъ источник, и теб остается только сожалть о ихъ собственной дерзости, которая упадетъ на ихъ головы. Богъ всещедрый и всевидящій не можетъ услышать наглыхъ и высокоумныхъ обтовъ, которые простираются до будущей жизни.
Какъ ето бесчестно! скажутъ вс, которые узнаютъ о семъ ядовитомъ изобиліи, а особливо, когда извщены будутъ, что твоя фамилія, сама бывши причиною твоихъ нещастій, прибгаетъ къ такимъ ужаснымъ чрезвычайностямъ.
Матушка весьма осуждаетъ ето мерзкое письмо. Она сожалетъ о теб, и изъ собственнаго побужденія желаетъ, что бы я въ сей разъ писала къ теб, для твоего утшенія. Она говоритъ, что было бы не достойно оставить столь благородное сердце, столь чувствительно тронутое своею погршностію, что бы оно упало подъ бременемъ своихъ нещастій.