Дракон с королевским клеймом
Шрифт:
Стараясь, чтобы кровать не скрипнула, Итан лег на свободное место, тоже на бок, и долго рассматривал спящую Вельмину. Потом не удержался, протянул руку и легонько погладил ее по скуле. Вельмина казалась ему чистой и светлой, а сам он чувствовал себя невероятно грязным чудовищем. Впрочем, он и был чудовищем, у которого руки по локоть в крови, и с этим ничего не поделаешь.
«У тебя будет выбор, которого не оставили мне», — подумал Итан.
Затем поднялся и, усилием воли разогнав все эти бесполезные мысли, принялся за еду. Горшочки с жарким успели слегка остыть, но так было даже лучше: он грел ладони о круглые глиняные бока, наслаждался вкусом мяса, которое таяло во рту, и думал о том, что никогда не ел ничего вкуснее. Покончив с блюдом, Итан плеснул
Во-первых, им с Вельминой было жизненно необходимо разжиться документами по образцу тех, что имелись у аривьенцев.
Во-вторых, можно оставаться в гостинице, но можно и снять скромную квартиру — исключительно, чтоб не быть мишенью для любопытных глаз хозяина гостиницы и тех, кто на него работал.
И, наконец, в-третьих — нужно было, не привлекая к своей особе излишнего внимания, все-таки разузнать, что за мальчика похитили Боги ведают сколько лет назад.
В том, что тот дворец принадлежал королю Аривьена, Итан не был уверен: его воспоминания казались слишком размытыми. Более того, уж он-то точно знал, что в детстве все кажется намного лучше, чем есть на самом деле: его могли украсть из любого богатого дома, коих в Ларгосе, внутри Золотого Пояса, предостаточно. А печать под кожей… Что ж, возможно, высокородным подданным Аривьена их ставят во младенчестве.
Он покосился на спящую Вельмину. Она была такой соблазнительно-хорошенькой, что Итан был готов по рукам себе надавать, прежде чем сграбастать ее в охапку и куда-нибудь утащить. Превращения в дракона не проходят бесследно, сущность жадного до сокровищ зверя оседает пылью в душе — и, верно, отсюда это желание, утащить, украсть то, что нравится…
«Ты будешь вести себя душкой, — напомнил себе Итан, — и помни о том, что хотел оставить ей выбор».
Ругнувшись про себя, он вышел из комнаты, все-таки запер Вельмину снаружи и пошел прочь из гостиницы. Дела сами себя не сделают, уж в этом он был уверен.
***
Столица Аривьена, Ларгос, был заложен ещё в те времена, когда не было ни самоходных повозо, ни развитой алхимии, ни каллиграфии. агия принадлежала хмурым шептунам, которые использовали слово, мысль и жест, чтобы обрести власть над скрытыми потоками силы. И, ак и полагается городу весьма старому, брал он начало на холме, от древнего замка Лар-Гоос, что в переводе с наречия первых племен значило «Спящий Змей».
Дальше, начиная практичеси от стен зама, вниз по склонам холма сползали аменные дома, разделенные узими улочками. Дома были рыты серебристо-серой черепицей, а потом издалека это было похоже на то, как в горах тает снег, и белая целина оказывается разбита сотнями журчащих ручьев. У подножия холма расположилась главная рыночная площадь города, по периметру украшенная семью статуями королей Ларгоса — самых первых, среди которых и основатель Ларгоса, имя которого не дошло до нынешних времен по очень простой причине: имя скрывалось, потому что маг-шептун мог проклясть. И, начинаясь здесь же, от рыночной площади, охватывал город золотой пояс: по приказу кого-то из королей дома, построенные вокруг замкового холма, должны были быть крыты золочеными крышами. Понятное дело, что с годами золото сняли, но традиция есть традиция, и поверх деревянных балок легли блестящие латунные листы, вскрытые специальным алхимическим раствором, чтоб не тускнели.
Все это Итан знал из книг. Но теперь, когда он медленно шагал в сторону рыночной площади, рукописные строки старых фолиантов казались душными и пресными. Город расстилался перед ним, живой, трепещущий, наполненный тысячами историй — как луг по весне наполняется тысячами пестрых цветов.
Итан с удовольствием рассматривал проносящиеся по улицам самоходные повозки. Деревянные обода колес весело тарахтели по булыжной мостовой. То тут, то там, раздавались крики мальчишек, торгующих газетами. Итан остановился у одного из них, купил «Королевское слово» и «Высшее общество Ларгоса» — их он внимательно
Он остановил продавца, купил два пирожка с мясом, и уже с пакетом из желтоватой хрустящей бумаги неторопливо побрел дальше. Дышалось легко. В самом деле, не нужны настоящие крылья, чтобы парить под облаками. Достаточно просто знать, что старая тварь, так любящая кровь и пытки, больше никогда не заглянет в спальню.
На рыночной площади было шумно. Туда-сюда сновали рубщики мяса, кумушки с корзинами овощей и зелени, детвора. По краям площади яблоку было негде упасть: там причудливо перемежались новенькие самоходные повозки, брички, запряженные лошадьми, и даже повозки, в которые были запряжены механические лошади. Итан, не веря собственным глазам, даже подошел ближе: и в самом деле, механические. Искусно выполненные сочленения на ногах блестели маслом, а вот шеи и корпуса по большей части оказались склепанными из больших гнутых листов железа и блестели заклепками. Итан сделал мысленную заметку, что об этом надо будет обязательно рассказать Вельмине. Ей наверняка интересна алхимия неживого, если уж она с таким рвением и упорством экспериментировала с трансмутацией в живых организмах.
Итан побродил еще немного, любуясь на людской муравейник. Это было ново и приятно глазу, гораздо приятнее, чем балы во дворце, когда все двигаются, словно механические куклы. Итан даже понимал причину, отчего все было, как в заводном кукольном домике: все настолько тряслись перед Лессией, что боялись лишний раз дохнуть. Здесь же, на рынке, все было живо. Он постоял с краю, откусывая горячий еще пирожок, осматривая механических лошадок и витрины ближайших лавок, потом увидел то, ради чего, собственно, и отправился на прогулку. Над скромной лавкой красовалась аккуратная вывеска «Каллиграфия». Итан доел пирожки, бросил в мусорную урну пустой пакет и решительно направился туда.
Каллиграфия всегда считалась самым слабым видом взаимодействия с энергетическими потоками. Наверное, оттого, что для любого действия было необходимо начертать определенные символы, в определенной последовательности, да ещё и чернилами определенного состава. Слишком много возни с сомнительным результатом. Однако, именно каллиграфы изготавливали бомбы, а также — что еще более важно — документы. По этой же причине не бывало бедствующих каллиграфов, а если и были — то только те, чьи родственники не смогли собрать сумму, необходимую для покупки королевского патента.
Входя в лавку каллиграфа рядом с рынком, Итан был готов ко многому. Однако, яшмовая отделка пола и стен, золоченые (или даже золотые) карнизы, золотые накладки на дубовой мебели заставили его ещё раз подумать о том, что совершенно зря в магическом обществе свысока относятся к каллиграфам.
За столом сидела девушка — златовласая и голубоглазая, и в придачу к этому ещё и с весьма глубоким декольте, которое предположительно должно было радовать глаз посетителей.
— Что желает господин? — пропела она, а Итан почти ощутил на зубах хруст сахара.
Он остановился перед столом, коротко поклонился.
— Мы приезжие, и у нас возникла небольшая проблема с документами. Кажется, эту проблему могли бы решить здесь?
Голубые кукольные глаза смотрели прямо, чуть наивно, но при этом совершенно невозможно было понять, что там на уме у этой девушки.
— Какого рода проблема у вас возникла? — поинтересовалась она, — мне требуется заполнить формуляр, чтоб отнести его господину Клиннэ.
«Помощница», — сообразил Итан.
— Я и моя невеста бежали из Селистии, — сказал он флегматично, — по дороге нас ограбили. Теперь мы здесь — и совершенно без документов. Мне кажется, господин Клиннэ мог бы нам помочь решить эту незначительную проблему.