Другой дом
Шрифт:
— Пусть с ним идет Уокер, я хочу поговорить с вами.
Тони улыбнулся молодому человеку.
— Тогда вы меня извините?
Деннис снова выразил сожаление по поводу доставляемых им хлопот, и Уокер увел его. Роза подождала, пока их не станет ни видно, ни слышно и пока к ней не возвратится Тони, который, положив руку на плечо Видала, проводил обоих до двери.
— Он принес вам хорошие новости? — спросил хозяин Баундса.
— Очень хорошие. Его дела идут на лад; у него все хорошо.
Раскрасневшийся Тони встретил ее слова таким смехом, что можно было подумать, не пьян ли он часом.
— Хотите сказать, что он полностью вам верен?
Роза никогда не терялась перед смелой шуткой.
— Так же верен, как верна ему я! Но главное — что нового у вас?
— У меня?
Тони на мгновение закрыл глаза и стоял, почесывая в затылке, словно желая придать комический оттенок обуревавшим его чувствам.
— Джулия повторила свое заявление?
Тони молча смотрел на Розу.
— Она сделала нечто еще более из ряда вон выходящее, — ответил он наконец.
— Что именно?
Тони огляделся и, упав на стул, закрыл лицо руками.
— Мне нужно немного это переварить, прежде чем сказать вам!
VII
Роза сочувственно ждала, пока пройдет его нервозность, а тем временем снова опустилась на диван, где только что сидела со своим гостем. Наконец, поскольку, несмотря на ее выжидающий взгляд, Тони продолжал молчать, она спросила:
— Во всяком случае, она по-прежнему утверждает, что не поправится?
Тони отнял руки от лица.
— С величайшей уверенностью — или скорее с величайшим спокойствием. Но сейчас она относится к этому как к несущественной мелочи.
Роза задумалась.
— Хотите сказать, она действительно убеждена, что уходит?
— Так она говорит.
— Но, Боже, действительно ли это так? Это вопрос фактов, а не мнений.
— Это не факт, — сказал Тони Брим. — Как это может быть, когда с первого взгляда видно, что силы ей не изменили? Она, конечно, говорит, что изменили, но выглядит дело совсем иначе. Горячность, с которой она высказывается, — разве это не признак прилива жизненных сил? Конечно, это волнение — отчасти; но здесь видна также поразительная энергия.
— Волнение? — повторила Роза. — Мне показалось, вы только что сказали, что ей присуще спокойствие.
Тони поколебался, но уточнил:
— Она спокойно относится к тому, что покинет меня, как она это называет, благослови ее Господь; кажется, она приняла эту перспективу с непонятным смирением. Она беспокоится, она — и это еще труднее осознать — действительно мучается и раздражается совсем из-за другого.
— Понимаю — из-за того, о чем вы только что упомянули.
— Она проявляет интерес, — продолжал Тони, — задает вопросы, передает послания, говорит во весь голос. Она была рада узнать, что мистер Видал наконец-то приехал к вам, и просила меня передать вам это от нее и передать это ему — то есть сообщить вам обоим, как она рада, что то, чего вы так долго ждали, теперь так близко.
Роза слушала, потупившись.
— Как мило с ее стороны! — пробормотала она.
— Больше всего она расспрашивала меня о мистере Видале, — продолжал Тони. — Как он выглядит, какое впечатление произвел на меня, как вы сейчас встретились. Она даже передала мне личное послание для него.
Роза слабо улыбнулась.
— Личное?
— О, только чтобы пощадить вашу скромность: пару слов о том, что она за вас ручается.
— В каком смысле? — спросила Роза.
— Ну, ручается, что вы будете самой очаровательной, самой умной, самой красивой и во всех отношениях самой замечательной женой, которая когда-либо была у любого мужчины.
— Она и впрямь взбудоражена! — рассмеялась Роза. Затем сказала: — А что тем временем думает сиделка? Не о том, конечно, — добавила она с той же легкой иронией, — сгожусь ли я для Денниса.
— О состоянии Джулии? Она хочет, чтобы Рэймидж вернулся.
Роза на мгновение задумалась.
— По-моему, она легко теряет голову. Сущая гусыня.
— Я взял на себя смелость сказать ей именно это. — Тони подался вперед, глядя в пол, уперев локти в колени и нервно потирая ладони друг о друга. Затем рывком поднялся. — Как вы думаете, чего она от меня хочет?
Роза попыталась предположить.
— Сиделка хочет, чтобы вы?..
— Нет, эта нелепая девочка.
Кивнув на комнату жены, Тони подошел к дивану и встал перед Розой.
Снова откинувшись на спинку, Роза размышляла, подняв на него глаза.
— Вы действительно имеете в виду что-то нелепое?
— В данных обстоятельствах — абсурдное.
— Ну, — предположила Роза с улыбкой, — она хочет, чтобы вы позволили ей назвать свою преемницу.
— Как раз напротив! — Тони уселся на то место, где перед тем сидел Деннис Видал. — Она хочет, чтобы я пообещал, что у нее не будет преемницы.
Собеседница пристально посмотрела на него; что-то в его тоне удивило ее и заставило заметно покраснеть.
— Понятно. — Она на мгновение растерялась. — Вы называете это абсурдным?
Тони сперва был явно поражен ее удивлением; затем, поняв его причину и тоже слегка покраснев, воскликнул:
— Не саму эту мысль, моя дорогая Роза, боже упаси! Я говорю о том, какую ошибку мы совершаем, придавая такое значение ее настойчивости, — воспринимаем ее так, будто согласны с тем, как она видит свое положение, и действительно собираемся с ней проститься.
Роза, казалось, поняла и даже была впечатлена.
— Думаете, от этого ей станет хуже?
— Конечно, если изображать все так, как будто она и вправду вот-вот умрет!
Тони снова вскочил; его тревога была очевидна; он опять принялся беспокойно расхаживать взад-вперед, как делал уже все утро.
Роза наблюдала за его метаниями.
— А что, если вы ей подыграете, и она, напротив, сразу почувствует себя лучше?
Тони бродил по холлу, без конца почесывая в затылке.
— Из духа противоречия? Я сделаю все, что порадует ее или просто успокоит; буду считать ее требование весьма разумным, даже если на самом деле тут всего лишь много шума из ничего. Но у меня мурашки по коже от таких торжественных церемоний, словно и вправду у смертного одра. Боже, помилуй нас!