Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
– Какие новости, друзья? Какие новости?
Теперь он видел четверых. Их первой реакцией стал страх. Двое схватились за алебарды.
– Вы не видели сбежавших еретиков? – поинтересовался иоаннит.
Копья часовых опустились. Теперь волк оказался среди овец. Тангейзер определил, в каком порядке он их убьет. Появился пятый стражник – его голова показалась из-за плеча четвертого, и рыцарь изменил порядок. Он улыбнулся, и пятый незнакомец ответил на его улыбку.
А в следующий миг госпитальер бросился вперед, приблизившись на расстояние, где копья противников были бесполезны. Вложив в удар вес всего тела, он проткнул насквозь живот
Рыцарь махнул Гуго.
Пятый стражник все еще полз по земле, а тот, в кого попала стрела, стоял на коленях, харкая кровью. Тангейзер перерезал им горло, после чего, стряхнув и вытерев меч, вложил его в ножны. Потом он натянул тетиву арбалета, вставил стрелу и прислонил оружие к стене.
Мертвых иоаннит оттащил в проход, по двое за раз. Их тела скользили по смеси из грязи, воды и муки, покрывавшей мост. Фонари висели через равные промежутки, но конца моста Матиас не видел. Сверху послышался шум водяных колес. Он был уже у первой мельницы. В просвете между зданиями виднелась река. Ворот с цепью позволял опускать или поднимать колесо в зависимости от уровня реки. Лестницы вели к шестерням, которые передавали движение реки на жернова. Шестерни не были зацеплены – в противном случае шум был бы гораздо сильнее. Внизу госпитальер увидел вращающиеся лопатки водяных колес. Он сбросил трупы в воду. Некоторое время тела швыряло и подбрасывало среди пены, словно окровавленные тряпичные куклы, а затем они исчезли.
Сбросив последнего стражника, Тангейзер остановился и прислонился к вороту. Струйки пота стекали по его лицу и по корке крови, запекшейся на волосах груди и живота, словно какая-то кожная болезнь. Как ни горько было это признавать, но силы его заканчивались. Ступни, колени, спина – все болело. Пальцы не гнулись. Иоаннит подумал о Карле. Ей, наверное, еще хуже. Он размял шею.
Повернувшись, Матиас увидел мельника в обсыпанном мукой фартуке. Испуганный мужчина стоял на пороге распахнутых двойных дверей. Тангейзер посмотрел на него, и двери закрылись.
Повозка загрохотала по мосту.
Рыцарь остановил ее так, чтобы его и спутников не было видно с улицы. Он погрузил в повозку пики, древками вперед, и фонарь, висевший над караульным помещением. Другого конца моста Гуго не видел. Тангейзер предполагал, что его должны охранять не меньше четырех ополченцев. До сих пор он не заметил ни у одного из них лука, арбалета или огнестрельного оружия. Благодаря фонарям они увидят его раньше, чем он их. И у них будет больше времени, чтобы задаться вопросом, кто он и что ему нужно, и испугаться. Повозка не вызовет такого переполоха, как вооруженный мужчина, но госпитальеру не хотелось подвергать детей опасности без крайней необходимости.
– Гриманд, я возьму
Затем Тангейзер проверил пороховые полки и зарядил оба ствола пистолета. Водяные колеса заглушат звуки выстрелов. Левой рукой он сунул оружие за пояс сзади, взял у Грегуара бурдюк, влил себе в горло полпинты вина и отдал обратно.
– Гуго, ты идешь со мной, – решил он, после чего, взяв арбалет и вытащив меч, пошел через мост.
В следующем просвете между зданиями Матиас окинул взглядом реку и увидел часть заграждения. Грузовые плашкоуты и рыбацкие лодки. На пристанях по обоим берегам продолжалась резня. Банды насильников и убийц. Жаль, что не они охраняют мост. И насчет заграждения тоже жаль. Какой бы бурной ни казалась река, это самая безопасная дорога в Париже. Освещенные желтыми фонарями участки чередовались с темными. Мост дрожал под ногами Тангейзера.
– Сколько здесь колес, Гуго? – спросил рыцарь.
– Двенадцать, – отозвался мальчик. – Два пролета оставлены пустыми, для лодок.
– Стой здесь. Отсюда тебе видна повозка. Жди моего сигнала.
Оставив Гуго, госпитальер стал размышлять об охране на той стороне моста. Один стражник будет с ним говорить. По меньшей мере двое опустят копья. Если так поведут себя больше двух человек, это будет значить, что они испугались. Возможно, испугается и меньше народу – это зависит от количества выпитого ими вина. Если их двое, то первого Матиас снимет стрелой, а копье второго отобьет. Кроме того, если понадобится, с такого расстояния еще двух достанет пистолетная пуля. Затем он прикончит мечом второго копейщика, а дальше будет действовать по обстановке.
Вот и последний темный участок. Впереди над выходом висел зажженный фонарь, а у самой земли горел установленный в ведре факел. Показалась фигура охранника, вооруженного короткой пикой.
– Какие новости? – крикнул Тангейзер, разыгрывая точно такую же сцену, как с предыдущей группой стражников. – Какие новости?
– Новости могут быть только от вас. – Голос, который иоаннит едва различил сквозь шум, прозвучал очень молодо. – Они ушли несколько часов назад – по крайней мере, мне так кажется. Ничего не просили передать?
Рыцарь увидел охранника: восторженный юноша, не старше Орланду, и точно так же, как Орланду, уверенный в том, что его дело правое. На лбу у него была белая лента, удерживавшая непослушные волосы и обозначавшая его принадлежность к католической партии. Сзади него никого не было. Значит, три охранника с каждой стороны. Отсюда двое ушли, чтобы поесть и выпить с остальными. При виде госпитальера парень скорее обрадовался, чем испугался.
– Эти мерзавцы оставили тебя одного. Кто у вас главный? – спросил Матиас.
– Уден.
– Уден? Кажется, я его знаю. С этой стороны все тихо?
– Если не считать мельника, то вы первый, кого я увидел за всю ночь.
Парень улыбнулся. Меч Тангейзера пронзил ему сердце.
Потом рыцарь окинул взглядом узкую улицу. Пуста в обоих направлениях, если не считать нагруженной трупами телеги без лошади. Склады на берегу реки. Консьержери, башня с часами. Отсюда видна часовая стрелка. Половина одиннадцатого. Время. Время. Иоаннит опустил курки пистолета и оттащил тело юноши вместе с пикой к ближайшему водяному колесу. Бросил пику, сдернул со лба мертвеца белую ленту и столкнул тело в Сену.