Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
— Ни в коем разе! Если бы я знал, что здесь так здорово, я бы улегся в анабиоз гораздо раньше. Ни за какие коврижки не вернусь в семидесятый.
— Не скажите! Я хорошо помню этот год. Я тогда был еще мальчишкой, жил на ферме в штате Небраска, охотился и удил рыбу. Это было здорово. И я был гораздо счастливее, чем сейчас.
— Что ж, каждому свое. А мне нравится здесь. Но вот какое Дело, док, и позвонил вам не ради приятных воспоминаний. У меня Свелась маленькая проблема.
— Чудесно, давайте ее сюда. Заодно я отдохну, а то ведь у большинства людей проблемы большие и неотложные.
— Послушайте, док, может анабиоз вызвать амнезию?
Он ответил не сразу.
— В принципе это возможно. Не скажу, что сам наблюдал что-то подобное, но допускаю. Если учесть дополнительные факторы, вызывающие амнезию.
— А что это за факторы?
— Да что угодно. Чаще всего встречается так называемая функциональная амнезия, когда пациент забывает или перетасовывает неприемлемые для него факты. Затем — старый добрый удар по черепу и как следствие травматическая амнезия. Еще бывает амнезия… внушенная с помощью наркотика или гипноза. А в чем дело сынок? Забыли, куда сунули чековую книжку?
— Такой нет в природе. Я великолепно себя чувствую, но вот какое дело — не могу вспомнить некоторые события, бывшие перед тем, как я улегся в анабиоз… и это меня беспокоит.
— Ммм… Тогда возможна любая из причин.
— Да, — проговорил я. — Пожалуй, даже все разом. Кроме удара по черепу. Хотя, меня могли треснуть, когда я был пьян.
— Я забыл упомянуть, — сухо ответил он, — тривиальнейшую временную амнезию с похмелья. Послушайте, сынок, почему бы вам не приехать ко мне — мы бы все подробно обсудили. Конечно, ничего определенного я не скажу — я ведь не психиатр, как вы сами знаете. Но я могу перекинуть вас настоящему специалисту. Он облупит вашу память как луковицу и скажет, отчего вы опоздали в школу четвертого февраля, когда учились во втором классе. Правда, он дорого берет и потому лучше сперва показаться мне.
Я ответил:
— Господи Иисусе, док, как я смогу отнимать у вас время, заранее зная, что вы не возьмете с меня ни гроша? Я и так вам уже надоел.
— Сынок, мне небезразлично, как чувствуют себя мои пациенты. Они для меня вроде семьи.
Я отключился, пообещав позвонить в начале следующей недели, если почувствую себя плохо, и при этом не кривил душой.
Почти по всему зданию уже погасили свет; ко мне ткнулась горничная, усекла, что в комнате кто-то есть и тихо покатилась прочь. А я остался сидеть.
Потом в дверь заглянул Чак Фриденберг и сказал:
— Я думал, ты уже смылся. Поднимайся и иди досыпать домой.
Я посмотрел на него.
— Чак, мне явилась чудная идея. Что, если нам купить бочку пива и две соломинки.
Он взвесил предложение:
— Так, нынче пятница… а ясная голова нужна мне в понедельник, чтобы не спутать дни недели.
— Собирайся, да будет так. Подожди, я суну кое-что в портфель.
Мы выпили пива, потом поели, потом еще выпили пива в заведении с хорошей музыкой, потом еще — в заведении, где музыки не было, а столики стояли как попало, а клиенты сидели, сколько им вздумается. Мы болтали. Я показал ему копии патентов.
Чак оценил прототип Работяги.
— Это по-настоящему здорово, Дэн. Горжусь тобой, парень. Как насчет автографа?
— Взгляни еще вот на это, — я подсунул ему патент на чертежную машину.
— Эта, пожалуй, даже лучше первой. Дэн, ты сам-то понимаешь, что сделал, пожалуй, больше, чем Эдисон в свое время? До тебя это доходит, парень?
— Брось, Чак; я серьезно. — Я хлопнул по пачке патентов. — Дело в том, что я изобрел только одну машину. Во втором случае я ни при чем. Я не делал ничего такого… если только не перепутал все, что было до анабиоза. Может быть, у меня амнезия…
— Ты уже говорил об этом двадцать минут назад. Но ты же не похож на человека, у которого в мозгах замкнуло. Ты безумен не более, чем это нужно для инженера.
Я треснул по столу, аж кружки подпрыгнули.
— Но мне нужно знать!
— Остынь. Что ты собираешься делать?
— А? — я помешкал. — Собираюсь обратиться к психоаналитику, пусть выкопает это из меня.
Он вздохнул.
— Я так и думал. Слушай, Дэн, предположим, ты заплатишь этому слесарю-мозговеду, а он объявит, что все в порядке, что память твоя — в прекрасном состоянии и все реле у тебя в голове замкнуты. Что тогда?
— Но это невозможно.
— То же самое говорили Колумбу. Тебе даже не пришло в голову наиболее вероятное объяснение.
Не дожидаясь ответа, он подозвал официанта и попросил принести телефонную книгу.
— В чем дело? — спросил я. — Собираешься вызвать для меня карету скорой помощи?
— Нет еще.
Он пролистал толстенный талмуд, потом сказал:
— Смотри сюда, Дэн.
Я посмотрел. На развороте столбцами выстроились Дэвисы. А на том месте, куда он указывал, расположилась дюжина Д.Б.Дэвисов — от Дабни до Дункана.
Там было три Дэниэла Б.Дэвиса. Одним из них был я…
— Это из неполных семи миллионов человек, — заметил он. — Что ты скажешь насчет двухсот пятидесяти миллионов?
— Это ничего не доказывает, — попытался возразить я.
— Не доказывает, — согласился он. — Должно быть чудовищно редкое совпадение, чтобы два инженера, одинаково талантливые работали в одной области в одно время и чтобы у них были одинаковые инициалы и фамилии. Можно даже вычислить эту вероятность. Но все забывают, — а в первую очередь те, которым положено помнить это по должности, вроде тебя — что любое маловероятное событие рано или поздно случается. Как в твоем случае. Этот вывод нравится мне гораздо больше, чем версия, будто мой собутыльник спятил и почем зря молотит кулачищами куда ни попади. Хорошего собутыльника не сразу найдешь.
— И что по-твоему я должен сделать?
— Во-первых, не тратить время и деньги на психиатра, пока не отработаешь, “во-вторых”. А “во-вторых”, состоит в том, чтобы узнать имя этого Д.Б.Дэвиса. Это нетрудно. Скорее всего, ты обнаружишь Декстера. Или даже Дороти. Но не падай в обморок, если это окажется Дэниэл, ибо среднее имя может быть “Берзовски”. Для удобства, чтобы не путали с тобою. И в-третьих, а по сути цела — во-первых, ты должен наплевать на все это и заказать еще пива.