Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
И мы заказали еще пива.
Потом, уже дома, приняв душ и выведя из организма излишки пива, я понял, что он прав. Путешествие во времени помогло бы мне не больше, чем гильотина от головной боли. Чак здорово придумал свести меня с мистером Шпрингером, это и проще, и дешевле, безопаснее. 2000 год снова мне нравился.
Бухнувшись в постель, я решил просмотреть газеты за неделю Как и всем путным людям, мне каждое утро по пневмопочте приходила “Таймс”. Читал я ее от случая к случаю, газетная болтовня мало меня трогала. Кроме того, у меня хватало своих проблем, преимущественно инженерных, чтобы забивать голову всякой, в лучшем случае — скучной писаниной.
Как бы то ни было, я никогда не выбрасывал газеты, не просмотрев заголовки и колонку частных сообщений. В ней меня интересе вали не рождения, смерти и свадьбы — только “беженцы”, пробудившиеся после анабиоза. Я надеялся когда-нибудь встретить там знакомое имя, созвониться с кем-то, кого я знал раньше, пригласить к себе, может быть помочь. Конечно, шансов на это почти не было, но так-таки эту колонку читал, причем с немалым удовольствием.
Наверное, я подсознательно ощущал всех Спящих своими “родичами”, чувствовал себя “одной крови” с ними. Кроме того, надо же было доказать себе, что я не так уж пьян.
В газетах не было ничего интересного, если не считать сообщений с корабля, летевшего к Марсу без особых происшествий. Среди проснувшихся Спящих не было ни одного знакомца. Я сунулся носом в подушку и заснул.
Часа в три ночи я вдруг проснулся, словно меня кольнули. Свет ослепил меня, и я долго моргал. Мне приснился странный сон, не кошмар, но около того — будто просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.
Этого быть не могло и все же я с облегчением вздохнул, увидев, что не выкинул газеты в мусоропровод, как частенько бывало.
Я сгреб их на кровать и стал просматривать по новой. На этот раз я читал все разделы частной хроники: рождения, смерти, свадьбы, разводы, усыновления и удочерения, смену имен и фамилий, аресты, “воскрешения” Спящих. Я был уверен, что даже не зная новой фамилии Рикки, ни за что не пропущу ее. Все колонки я просматривал сверху донизу — ведь Рикки могла выходить замуж или у нее мог родиться ребенок…
От этого занятия у меня начали слипаться глаза и я чуть было не пропустил главное. “Таймс” за вторник, 2 мая 2001 года в колонке “воскресших” сообщала: “Риверсайдский Санктуарий… Ф.В.Хейнике”.
“Ф.В.Хейнике!”
Фамилия бабушки Рикки была Хейнике… Я знал об этом. Я был уверен в этом! Не спрашивайте, почему, я не смогу объяснить. Но эта фамилия вдруг вспыхнула в моем мозгу, стоило мне ее прочесть. Млжет быть, я когда-то услышал ее от Рикки или Майлза, возможно даже, что я видел мельком эту почтенную даму. Как бы то ни было, строчка из “Таймс” пробудила забытое и теперь я знал.
Но нужны были доказательства. Я хотел увериться, что “Ф.В.Хейнике” означает “Фридерика Хейнике”.
Меня всего трясло — от возбуждения, ожидания и страха. Надевая костюм, я так и не смог застегнуть швы и выглядел, наверное, последним оборванцем. Через несколько минут я был уже в вестибюле нашего дома — там стояла телефонная кабина. В моей квартире телефона еще не было; я только-только встал на очередь. А потом мне пришлось снова подняться к себе — за кредитной карточкой. Судите сами, в каком я был состоянии.
Руки у меня дрожали и я никак не мог засунуть карточку в щель. Наконец, я с ней справился и вызвал станцию.
— Что вам угодно?
— Соедините меня с Риверсайдским санктуарием. Это в районе Риверсайд.
— Минутку… линия свободна. Соединяю.
Наконец экран вспыхнул, и я увидел мужчину с сердитым взглядом.
— Вы, наверное, не туда попали. Здесь санктуарий. Мы закрыты на ночь.
— Ради бога, не отключайтесь. Если это Ривердсайдский санктуарий, то именно вы мне и нужны.
— Чего вы хотите? В такое-то время?
— У вас есть клиент Ф.В.Хейнике, из “воскресших”, я хотел бы узнать…
Он покачал головой.
— Мы не сообщаем сведения о наших клиентах по телефону. Тем более среди ночи. Позвоните утром, после десяти. А еще лучше — приезжайте.
— Ладно, хорошо. Но я хочу узнать совсем немного. Что означают инициалы “Ф. В.”
— Я же сказал вам, что…
— Но, бога ради, послушайте! Я же не просто так интересуюсь; я сам был Спящим. В Соутелле. Проснулся совсем недавно. Я все знаю насчет “профессиональной тайны” и так далее. Вы публикуете имена клиентов в газете. Мы оба знаем, что санктуарий сообщают Редакциям полные имена своих клиентов… а газеты, чтобы сэкономить место на полосе, печатают только инициалы. Разве не так?
Он поразмыслил над этим.
— Может быть.
— Так значит, не случится ничего страшного, если вы скажете мне, что означают инициалы “Ф.В.”.
— Пожалуй, в самом деле ничего не случится, если это все, что вы хотите, — сказал он, поборов сомнения. — Но больше я вам ничего не скажу. Подождите.
Он исчез с экрана, как мне показалось, почти на час, и, наконец вернулся с карточкой в руке.
— Здесь темновато, — пожаловался он, разглядывая карточку
— Фрэнсис… нет, Фридерика. Фридерика Вирджиния.
Я чуть не грохнулся в обморок, глаза у меня закатились.
— Слава богу!
— Вы здоровы?
— Да. Спасибо вам. Спасибо от всего сердца. Со мною все в порядке.
— Гм… Тогда, наверное, вам не повредит, если я сообщу еще кое-что. Чтобы вам не приезжать понапрасну. Она уже выписалась от нас.
IX
До Риверсайда быстрее всего было добираться на джампере, по мне еще нужно было получить в банке наличные. Я жил в Голливуд-Уэст, а ближайший банк с круглосуточным обслуживанием был на Большой Кольцевой Дороге, в деловой части города. Так что сначала я поехал в банк, где смог в полной мере оценить полезное усовершенствование — систему универсальных чеков. Несложный компьютер, заменивший банковскую палату, проверил радиоактивную метку на моем чеке, снесся с компьютером моего банка, что стоял напротив здания “Горничных, Инкорпорейтид” и тут же отслюнил мне деньги.