Двор чудес
Шрифт:
Поэтому я хочу, чтобы ты был счастлив. А мне наказанием будет знать, что ты меня ненавидишь!
Что-то я расчувствовалась. Нет, у меня есть еще другое дело.
Значит, как я тебе сказала, в первый же день я видела ребенка, мать и отца, а они меня не видели.
И вправду отец с матерью обожали сынишку! Это я сразу поняла. Но что решено — то решено.
Долго было бы тебе сейчас рассказывать, как я выкрала ребенка. Достаточно тебе знать, что мне пришлось попросить помощи у одного молодого неаполитанца, который жил в Монтефорте. Он мне помог, и на пятый день я ушла из Монтефорте с мальчиком на руках.
В Ферраре я прямо с дороги отправилась к Лукреции Борджиа. Она злобно посмотрела на ребенка и тихонько сказала:
— Да, это он!
И отсчитала мне не пятьсот обещанных дукатов, а восемьсот. Два дня спустя я обнимала сына: его нарочно перевезли из Мантуи в Феррару.
Условились, что я тебя отвезу в Париж и в Италию никогда не вернусь. Синьора Лукреция сказала, что сама приедет в Париж убедиться, что я все исполнила правильно.
Я уехала вместе с сыном и с тобой, добралась до Марселя, встретилась с мужем. Потом после всяких приключений мы добрались до Парижа и поселились во Дворе чудес.
Ни к чему тебе, Манфред, рассказывать, что сперва ты сильно плакал и звал мамочку, а потом совсем забыл про Италию.
Остальное ты знаешь и сам.
Отца своего, шевалье де Рагастена, и мать, принцессу Беатриче, ты видел на днях, говорил с ними. Где они, ты должен знать. Больше, Манфред, мне нечего тебе сказать.
Прощаюсь с тобой навсегда. Будешь вспоминать обо мне — можешь ничего не прощать, только помни: я так и не выполнила обещания бить тебя. Никогда я не могла сделать тебе больно. И помни еще: тебе пишет старуха, которая много страдала… ой, как много!
Прощай, Манфред!»
Вот какое необычное письмо прочел Манфред, весь дрожа, несколько раз начиная перечитывать сначала.
Стало быть, Джипси, хоть и совершила отвратительное преступление, осталась не совсем порочной. В романах обыкновенно изображают абсолютно дурных людей. Это неправильно: ни в уме, ни в сердце человека нет ничего абсолютного. В жизни подчас сочетаются совершенно невообразимые противоположности. Разве не стал великий прево только что на наших глазах совсем другим человеком?
Читая письмо, Манфред был так взволнован, что даже не заметил: цыганка ни разу не упомянула про Лантене. А ведь казалось, что она его любит больше…
Когда молодой человек прочел и несколько раз перечел письмо, ум его унесся в каком-то забытьи.
Он представлял себе принцессу Беатриче, которую только мельком видел в особняке на улице Сен-Дени, но был поражен ее красотой и величавостью.
Потом воображение перенесло его к шевалье де Рагастену. Манфред крепко сжимал его руки, а глаза его увлажнялись…
— Так вот о чем он спрашивал меня во Дворе чудес в ночь приступа! — думал он. — Он искал сына… А сын твой, отец, стоял перед тобой!
Тут безумная подошла к нему:
— Слушай-ка…
Манфред вздрогнул, вернувшись к действительности.
— Что тебе? — кротко спросил он.
— Цыганка мне говорила, ты найдешь мою дочку. Я хорошо помню, она так и сказала!
— Дочку, бедная моя?
— Ну да. Беленькая такая девочка, годиков шесть… Ты что, видел ее?
Смущенный, Манфред не знал, что сказать, но тут послышались чьи-то торопливые шаги, дверь отворилась и вбежали неразлучные, как всегда, Кокардэр с Фанфаром.
— Наконец-то нашли! — вскричал Кокардэр. — Знаешь, что случилось?
— Откуда мне знать? Я весь день провалялся в горячке…
— А то, что Лантене сейчас будут вешать! Ходить можешь?
— Пошли! — громко крикнул Манфред, забыв в этот миг обо всем на свете.
Все трое кинулись прочь.
— Ох! — рыдая, простонала Маржантина. — Ушел! Не вернется!
XIX. Новая встреча с братом Тибо и братом Любеном
Мы попросим читателя любезно согласиться вернуться к тому моменту, когда воры вплавь одолели Сену, чтобы спасти Этьена Доле. Как мы знаем, их встретили мощным залпом из аркебуз.
Кокардэр увидел, как Фанфар повалился рядом с ним. Фанфар тихонько постанывал — следовательно, не был убит.
Кокардэр взвалил его себе на плечи: ведь ни за что на свете он не бросил бы товарища. Но бросать Лантене и Манфреда в такой решительный момент он тоже не собирался. Он хотел положить Фанфара куда-нибудь в надежное место, а потом тут же вернуться и опять пойти в атаку.
Взвалив друга на плечи, Кокардэр оглянулся и увидел: в окне стоят несколько воровок с печальными лицами и машут ему. Кокардэр улыбнулся, приписав сострадание этих женщин своим усам и бравому виду, и поспешил в тот бедный дом, куда его звали. Там он положил раненого на тюфяк и наклонился к нему посмотреть, тяжела ли рана.
Фанфар уже пришел в себя и показал рукой на голову. Кокардэр поскорей снял с него железную каску.
Освободившись от тяжелого доспеха, Фанфар вздохнул свободнее и тут же поднялся. Стало понятно: с ним ничего не случилось, кроме контузии в голову — просто его оглушила пуля, ударившаяся о каску.
— Бежим назад! — крикнул Кокардэр.
— Уже ни к чему, — сказала женщина, смотревшая из окна, что происходит внизу.
Кокардэр бросился к окну. И правда — делать было уже нечего. Он увидел: улица вся завалена убитыми и ранеными. Женщины уносили раненых, рискуя сами получить пулю. В самом конце улицы Кокардэр видел Лантене в окружении солдат. Все было кончено!
Кокардэр разрыдался и рухнул на табуретку.
— А ты чего хочешь? — сказал Фанфар, от природы настроенный более философски. — Сегодня его черед пришел, завтра придет и наш…
Но Кокардэр его не слушал. Он встал у окна и смотрел, что творится вокруг костра. Прошел час, другой…
Наконец толпа, оправившись от испуга, стала опять собираться около кострища.
— Пошли туда, — сказал Кокардэр. — Может, узнаем что-нибудь.
Фанфар надел вместо каски шапочку, которую дала ему одна из женщин. Друзья вышли на улицу и затерялись в толпе.