Двойной без сахара
Шрифт:
— Ну же, давай. Я пойду перед тобой, так что если оступишься, то окажешься в моих объятьях. Не такая уж и плохая альтернатива.
О, боже, Шон! Я не выдержу настолько несерьезных отношений! И все же я закрыла глаза и загадала желание. А оно у меня сейчас было одно единственное: поговорить с Лиззи начистоту и расставить в наших отношениях все точки над «?», чтобы я больше никогда не попадала в подобные авантюры. Я нащупала ногой первую ступеньку, вторую, третью… Мне хотелось слышать дыхание Шона, но его не было. Оставалось верить, что он действительно спускается передо мной.
Ай, я почувствовала на талии руки Шона и открыла глаза. Лестница оказалась передо мной, а сзади, кроме лица Шона, еще и прудик фейри. По зеленоватой воде плавали кувшинки, с огромных валунов стекала тонкой струйкой прозрачная вода, расходясь в тине огромными кругами. Красотища…
— Меня так и подмывает спросить, что ты загадала, но нельзя, а то не сбудется.
О, да, лучше тебе не знать!
— Я загадала, чтобы фейри подарили нам крылышки, чтобы быстрее долететь до камня, — попыталась я отшутиться под строгим взглядом. Неужели подумал, что в моем желании нашлось место для него? Ну, да, между строк скользило дополнение о том, чтобы больше никогда не нужно было с тобой играть. Ты хороший, но абсолютно дурной!
Мы выбрались из колодца и вышли на широкую тропу. Количество туристов говорило о близости замка, и да, вот его серая махина замаячила впереди. Мы прошли сквозь сад с ядовитыми растениями, среди которых я встретила нашу родную марихуану, посаженную в клетку, чтобы никто не отравился ее дурманом. Меня уже шатало и без нее, когда мы вышли к смотровой башне. Можно было забраться на ее уступ, но я не рискнула и заглянула внутрь. Круг голубого неба обрамляли поросшие растительностью камни. Если постараться, то по ним можно, наверное, добраться до неба. Но такие подвиги не для меня. Мне вон туда, в замок, но Шон схватил меня за руку.
— Дети забираются, а ты что, не сможешь?
Настырный! Я поднимусь по наружному камню, а ты карабкайся внутри, раз такой умный! Но я не озвучила свою мысль — этот экземпляр мужского рода на всякую дурь способен. Так что карабкаться только мне. И я влезла, и мы как-то умудрились поместиться на выступе вдвоем, когда Шон решил не оставаться внизу.
— На чем это играют? — спросила я, вновь услышав музыку.
— Ирландская волынка.
— Я хочу посмотреть.
— Только после камня. Пошли.
К камню оказалась очередь длинной во всю винтовую лестницу внутри башни. Нога в ногу, сколько косноязычных тут собралось! Ничего им не надо, ни в одну комнату не войдут из-за страха пропустить свою очередь, но мы выпрыгнули в зал с огромным камином, до которого не дотянуться было даже забравшись к Шону на плечи — впрочем, я проигнорировала подобное предложение — градус несерьезности в нем, походу, приближался к ста процентам. Или это нервы? За идиотской улыбкой скрывается дикий страх повести себя не так в доме Моны. Возможно, Шон уже раз сто пожалел, что притащил меня сюда. Надо попытаться взять ситуацию под контроль. Быстрее поцеловать камень и бежать, пока Шон не выкинул какой-нибудь непоправимый фертель.
— Пока не восстановили лестницу, людей поднимали на веревках до того камня, до которого у поднимавшегося хватало сил дотянуть идиота, — улыбнулся Шон, предлагая мне не возвращаться в очередь. — Ас американцами поступили вообще как с полными дебилами. Им отвезли простой камень и по всей Америке стояли очереди его поцеловать.
Мне хотелось пнуть его, или хотя бы оттоптать начищенные ботинки. Я, конечно, уже стала для него полностью русской, но эта улыбочка стоила тысячи его слов про американцев. Он сам канючил про магию, и сейчас я назло влезу обратно в очередь и поцелую камень, чтобы у меня на каждое его слово находилось в ответ сто. По крайней мере.
Меня действительно пустили обратно — это же очередь из американцев! И потому теперь Шон держал язык за зубами — все-таки он себя контролирует, и все шутки у него продуманы. На верхней открытой площадке очередь пошла быстрее. И когда до камня оставалось человек десять, мне захотелось уйти, но выхода из этого конвейера не было. Проход специально сделали узким, чтобы никто не разминулся с двумя маньяками — один запихивал человека в дырку в стене, а другой вытаскивал и пытался поставить на ноги.
— Ты первый, — толкнула я Шона, потому что меня реально затрясло, когда я увидела, что эти двое сотворили с крохотной китаянкой. Снаружи, вернее — внутри
— остались только ее ноги. Отпусти они ее — и та бы камнем полетела вниз. К счастью, они ее вытащили, и китаянка спокойно так ответила, что все равно не дотянулась. Подобный аттракцион могли придумать только ирландцы!
— А если он отпустит? Случайно… — спросила я более чем серьезно.
— Ирландские мужчины никогда не отпускают женщин случайно…
Хорош ответ! А чего я ждала от Шона? Я уже доверилась одному ирландцу и пожалела об этом. Надеюсь, после этого мне не придется жалеть. Дядька действительно крепко держал меня за ноги, но я все равно ухватилась за камень, когда ветер начал трепать мне волосы.
— Который камень магический? — сумела я докричаться до служителя, и получила ожидаемый ответ — «Любой!»
И все же я нашла камень — он был темнее остальных от тысяч губ. Какой идиотизм! Зачем я тут?! Но пришлось поцеловать — только так я могла вновь встать на ноги. Однако слов для Шона не нашлось. Мы молча спустились вниз и пошли на звук музыки. Вновь на пионерском расстоянии, но я не стала даже брать его под руку, чтобы не напроситься на очередной комментарий про тупых американцев.
А потом и говорить окончательно расхотелось, потому что у меня отпала челюсть
— музыкантами оказались двое мальчишек. Не старше двенадцати, точно. Под одной рукой зажат мешок, под другой — меха, а пальцы бегают по деревянной дудочке. Оба отбивают ногой такт, чтобы играть в унисон, наверное. Ни на кого не смотрят — пиликают себе в удовольствие. Люди останавливаются, кто-то даже бросает монеты в раскрытый деревянный чемодан. Сколько они уже так сидят? Два часа минимум, а то и все три! На них спортивные курточки, но голые ноги давно покрылись мурашками. Брр. Бедные… За что ж их так? Работнички волынки!