Эра жаворонка

Ефимова Марфа

Вук, настроив щупы и запустив сканирование, погрузился в рысканье по информационным архивам, чтобы попробовать восстановить события трёхлетней давности. Цели в таком любопытстве Вук не видел, поиском вызывался голым интересом.

Янко просидел в виртуальном архиве около получаса, результатом его поисков стала карта с ярко-красными отрезками, соединяющими точки столкновений хулиганов и их жертв. Ломаная линия имела два странных загиба-колена: там, где убили Клотье и там, где не повезло парижанину, торговцу мороженым, посмевшему сделать замечание разнузданным молодчикам. Прочие узлы линии лежали более или менее ровно, простираясь на протяжении двух километров с северо-востока до юго-запада. Негодяев остановили

на крохотной улочке Рю Жарри, уложив заодно и парочку горячих арабов, бросившихся на помощь африканцам. Что заставило громил отклониться от почти прямого маршрута и совершить роковые виражи внутри кварталов злосчастного округа? Вук терпеливо перелистал бесчисленные статьи о кровавом марше детей парижских окраин, но не нашёл ответа на законный в своём возникновении вопрос. Похоже, никто никогда не задавался им, полагая, что нет и не может быть объяснений безумным поступкам.

– Вучо, - вывел его из размышлений голос напарника, - я вот что вдруг понял...

Янко крутанул кресло, мельком кинув взгляд на детектор нелокальности. Пусто. Нет здесь нелокальностей. Потом поднял глаза на Тимофеева, парящего прямо над головой в окружении развесёлой компании - Шпульки, Хиппи, Белки и Стрелки. На левом плече Сергея восседал рассерженый крысобел из доисторического фильма, признанного одним из достойнейших памятников поздней промышленной эпохи. Белка плотоядно облизывалась, поглядывая на Шпульку, а Хиппи столь же увлечённо поглядывал на Белку. Зверь крысобел недовольно фыркал, скрестив на крошечной груди крошечные лапки.

– Пора "джина" вызывать, - пробормотал Вук.
– Рановато белочка явилась... Что ты понял, дружище?

– Понял, как восполнить запас алкоголя.

– ???

Стрелка испуганно шарахнулась в сторону от вопля Янко.

– Дистиллятор, - самодовольно произнёс Тимофеев.
– Он же самогонный аппарат. У нас есть несколько килограммов корма для хомяка. Это зерно, Вучо, понимаешь? Вместо хомяка у нас из-за твоего уравнения... как его там?...

– Белла-Клаузера.

– Да, Белла-Клаузера. Из-за него у нас крыса вместо хомяка. Крысу, в отличие от хомяка, можно кормить чем угодно. А зёрна мы замочим, прорастим, подбродим, а затем перегоним.

Вук в восхищении уставился на Тимофеева. Ай, да тихоня! Ай, да мать моя, биология!

– Сопло мне в ухо!.. Долго бродит ли?
– спросил Вук.

– Точно не знаю. Наверное, около недели. И на замачивание столько же.

– Успеем до сборки, - обрадовался первый пилот.
– Ты гений. Дай мне в связи с этим что-нибудь противобелочное.

– И к тебе пришли?
– усмехнулся Сергей.
– Я уж решил, я один такой нестойкий. Вчера полвечера странное животное от Шпульки отгонял. Животному, видите ли, размножаться захотелось.

– Рыжий такой? С огромными резцами и дебильной мордой?

– А чего с дебильной-то!
– обиженно заверещал крысобел.
– На себя посмотри, алкаш!

– А ну, цыц, - строго осадил его Вук.
– Смешно, Серёга, - нам с тобой один глюк на двоих является. Где там пилюльки?

Сунув горсть препаратов за щеку, Янко вернулся к работе. Перенастроив щупы на более широкий спектр, он извлёк их хранилища чертежи дистилляторов, а затем тщательно стёр запись в истории запросов к архиву знаний. Принцип дистилляции он понял сразу, осталось сообразить, как и из чего воплотить его на борту "Симурга". Он расслабился, очистил голову от напряжённого думанья, предоставив подсознанию полную свободу действий. Сообразно его настроению тёплая меховая компания в лице Хиппи, Белки, Стрелки и крысобела приткнулась кто куда возле Вука. Хиппи сунул нос ему под мышку, бесплотные героини космонавтики уютно расположились на загривке, а придурочный зверь поочерёдно высовывался то из левого, то из правого кармана. "Там же чашка!" -

озадачился Вук, а потом рассмеялся - ну и балда! Будто глюку не всё равно!

Ночью он вскочил в горячем поту сразу от нескольких причин. Тело его раздирала дикая тянущая боль, но, как ни странно, не в черепной коробке, а где-то внизу. Живот то скручивало судорогой, то раздувало, да так, что Вуку на полном серьёзе показалось, что он сейчас лопнет. Тело мучилось, а мозг услужливо вырисовывал перед глазами чертежи дистиллятора с подписями, из чего сделана каждая деталь. Это была вторая причина прерванного сна. Третья бродила в голове в виде неясной догадки, почему же линия парижской банды вздрюкивала в двух странных местах.

– А-а-а!
– завопил Вук от надрывной боли, удивляясь самому себе. Он не подозревал, что в мире существует ТАКАЯ боль.

Тимофеев, проснувшийся от крика напарника и тут же запустивший аларм-лекаря, растерянно таращился в монитор прибора:

– Не знаю, кэп, не знаю... Прибор уверяет, что ты ощущащешь то, что в принципе ощущать не можешь. Бред. Полный бред.

– Что это значит?
– простонал Вук.

– Наверное, ошибка программы. Лекарь зарегистрировал запрещённое чувство.

– Что значит запрещённое?
– зарычал Янко, перегибаясь в поясе пополам.
– Мне запрещено его чувствовать?

– Не знаю! Не знаю!
– оправдывался Сергей. Никогда ранее Вук не видел его столь взволнованным и даже испуганным.

Лекарь, поколебавшись, вколол Янко анестезию и витамины. Туловище оцепенело, стало ватным, и Вук облегчённо выдохнул.

– Раз уж не спим, давай за дистиллятор примемся, - сказал он.
– Пока я в состоянии. Мне тут приснилось, как его делать.

Он набросал чертёж и с остервенением принялся за работу. Боль терзала его почти сутки. За это время, одурманенный и обезноженный, он изготовил самогонный аппарат, встроенный в помывочные ёмкости гальюна. Когда муки стали стихать и вернулась способность трудиться умственно, Вук подкорректировал настройки аларма в санузле, исключив из списка опасностей пары этанола.

Пока хомячий корм забраживал, пока тратился спасительный запас консерванта, Янко всё-таки нащупал целый кластер точек нелокальности. Описание и систематизация их проходила у Вука в самом весёлом настроении - с утра пораньше он принимал дозу, а затем каждые три-четыре часа продлевал действие глушителя. Впрочем, к головной боли он уже начал относиться вполне благосклонно, памятуя о необъяснимом всплеске адской боли во всём теле. Несколько раз он пропускал приём алкоголя - дремотное состояние на пограничье между сном и явью несколько ослабляло гул и шёпот в черепе. Лёжа в капсуле и предаваясь блаженному ничегонеделанью и ничегонедуманью с Хиппи под мышкой, первый пилот тупо пересчитывал заклёпки на кожухе, блики на пластике или тёмные шерстинки на рыжей спине собаки. Плыть в бесконечной пустоте давно надоело.

Интересно, были ли кто-нибудь рядом с погибшими тенерийцами не в момент смерти, а за несколько дней до неё? Кто сопровождал, с кем встречался Горовиц, скажем, за день до катастрофы в Альпах? С кем встречался в лобби-баре Форбек, прежде чем совершил последный полёт из сьюта Ритц Карлтона? С кем общался Самир Галиль накануне перед поездкой в пустыню? Кто был спутником Алеся Кудри - вряд ли он двинул на курорт в одиночестве? О Клотье, в принципе, всё известно, но Гарсиа... С кем он жил до постановки страшного диагноза и после неё? В какой клинике в карту были вписаны страшные слова об онкологии, и что послужило причиной болезни? Рак печени редко является самостоятельным заболеванием. Практически всегда он наведён внешними причинами. Что это были за причины? Вук молотил и молотил все эти тягостные размышления и отвлёкся от них только когда из перегонного куба закапали первые капли самогона.