Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
Я сижу сейчас в кабинете врача, который будет делать трансплантацию маленькой Элизе - так её зовут. Операцию по извлечению донорского органа будет производить другой хирург.
Если меня отбракуют... не знаю, расскажу ли я тебе тогда об этом - надо ли пугать тебя? Просто приеду около четырёх утра, а если позвонишь до этого, - скажу, что ездил, в больницу, но совру, что в качестве журналиста... попросили, дескать...Если же ты прочтёшь это письмо, - значит, я в это время уже на операционном столе, под наркозом. Прости меня, Аннет, родная моя, что я заставил тебя пережить это! Пишу "заставил" - в прошедшем времени, - потому что тогда
Я понимаю, что делаю тебе очень тяжело. Но, когда придёшь в себя, то прежде чем поедешь ко мне на такси, напиши Матье записку, что папа уехал в срочную - вылет рано утром, - командировку в Канаду. То же самое скажешь Виктору, маме и Сюзан. Поясни - это для срочного сбора информации по некоей произошедшей там истории, включающей семейные и социальные аспекты. Нечто такое, для чего имело смысл направить туда именно меня. Экстренные журналистские рейсы предусмотрены, это не будет выглядеть совсем уж неправдоподробно. Скажи, что звонить якобы не смогу более суток - не успел оформить программу звонков, а часть времени вообще пробуду в самолётах... Потом, завтра уже, надеюсь в достаточной мере восстановиться, и смогу, наверное, с ними поговорить по телефону; но это мы с тобой решить успеем. В редакцию я сейчас напишу, что беру двухнедельный отпуск по неожиданно появившимся личным делам.
Аннет, любимая, я не прощаюсь с тобой, я практически уверен, что встану на ноги и что у нас будет ещё множество счастливых лет вместе. И надеюсь, что где-то через месяц на лиге по настольному теннису сыграю не хуже обычного. И прошу, очень прошу - когда войдёшь ко мне в послеоперационную, сделай так, чтобы я увидел: ты уже отсердилась, ты пришла не только любя, но и понимая.
Вот телефон хирургического отделения: ... Вот адрес больницы...
До встречи, до твоего появления здесь. Любящий тебя и вас всех Мишель".
Он подумал: хорошо, что у нас нет домашнего телефона, на который мог бы позвонить ему кто-то из редакции. Иначе Матье... или Виктор, вернувшись через несколько дней... кто-то из них ещё ответил бы - папа в командировке...
Написал главному редакцию о том, что берёт отпуск на две недели. "Насчёт материала для ЛФ не беспокойтесь, сделаю к сроку..." А сделаю ли, усомнился он было... как знать?.. Нет, сделаю!
– упрямо крикнул сам себе. Ещё как сделаю... тем более что у меня уже заготовки очередных эссе имеется, и почти месяц времени...
Это письмо Мишель отправил сразу же. Если "отбракуют", - он скажет завтра... впрочем, сегодня... что отпуск не понадобился.
Теперь всё. Теперь осталось только - если он сможет стать донором, - перед операцией послать Аннет приготовленное письмо и SMS: "Открой электронную почту".
– Господин Рамбо, - спросил главврач, - готовы ли вы к обследованию?
– 21 -
Уже за полночь, уже двадцать минут первого было, когда маленькая Элиза опять забылась сном, и ручка её выпустила наполовину забинтованные пальцы женщины, которую её детское сознание отчаянно соединяло с образом утраченной мамы. Луиза и Андре взглянули на заведующего отделением; он, уловив беззвучный вопрос, тихо сказал - "Вы можете пока выйти..."
Они опять сели на ступеньки служебной лестницы, окутываясь дымом; Винсен подумал, что Луиза курит сейчас, пожалуй, не меньше его самого... и ещё хорошо, что хоть это у нас есть, это, наверное, помогает не сойти с ума... И хорошо, что сигареты про запас всегда беру, а то кончились бы...
– Слушай, - сказал он, приступая к тому, что обдумывал ещё находясь в палате - сначала с беспомощным ожесточением, а потом всё-таки придя к мысли, что должен и на этот счёт принять некое решение, - слушай, Луиза... мои родители... они ведь, сколько от них ни скрывай, утром всё узнают. И про Жюстин - тоже.
– От кого?
– она не умела, подобно ему, просчитывать всё с тщательностью, достойной разведчика или следователя.
– Тот корреспондент, на которого я... его перехватил врач, я успел заметить... и, уж конечно, рассказал ему всё. В том числе об одиннадцатилетней девочке, предлагающей донорство. Это будет в газете, - сказал он, произнося слово "газета" с ненавистью.
– Но они не выписывают газет, Андре...
– Зато радио слушают. И папа встаёт рано, а в этот раз и специально встанет, потому что в пол-седьмого - радиообзор прессы... И он услышит - понимаешь, Луиза?..
Она растерянно молчала несколько мгновений. Потом произнесла:
– Понимаю... и как же... что же он должен тогда почувствовать... выдержит ли его сердце?.. Но ты же, наверное... ты же, наверное, не будешь им это по телефону? Это невозможно!..
– Невозможно!
– отозвался он хрипящим каким-то полушёпотом.
– Чтобы сообщить такое, надо быть рядом. Но так же невозможно и уехать... от Жюстин, которая скоро... или когда она будет уже... А между тем это единственное, что остаётся... я думал, ломал голову отчаянно - и нет выхода, кроме этого...
– Андре, - она обхватила ладонью его поникшую кисть, и некое вдохновение любви подсказало ей, что говорить, - но, когда... если... Жюстин будет под наркозом, ей ты не поможешь ничем, находясь вблизи; а их, маму и папу, ты сможешь оберечь, им ты сможешь смягчить удар... Помнишь, комиссар тебя спрашивал - как же ты в ту ночь поехал в аптеку, оставив нас? И тебя это задело, потому что ты знал тогда - именно так, а не оставшись, можно спасти!.. И теперь - тоже! Твоё место в эти часы - там, у твоих родителей, чтобы позаботиться о них!.. Ты расскажешь им бережно, ты подготовишь их, будешь сжимать их руки!.. Хочешь я поеду с тобой? Хотя... а если она очнётся... или мы успеем, это же длительная операция?.. Или... прямо не знаю, как же мы оба её оставим... Ой!..
– Она чуть вскрикнула, обжёгшись подползшим к мизинцу огоньком выкуренной почти до самого фильтра сигареты, выронила окурок...
– Господи, я собой уже, кажется, не владею...
Он обнял её - слова Луизы прибавили ему сил, укрепили... теперь его очередь собраться, поддержать...
– Ты владеешь собой... счастье моё, что ты со мной... надо же, что ты вспомнила те слова комиссара, - это то самое, ты меня с собою самим рассудила... да, я поеду, и это не будет предательством!..
– Хватит, прекрати... забудь это слово!
– всколыхнувшись всем телом, с несвойственной ей резкой решимостью перебила она почти крича.
– Слышать больше не хочу от тебя о предательстве! Ты и ОТТУДА вернувшись, нёс эту чушь - что якобы "подставил" нас! Сколько можно изводить себя?! Не смей!..
– Дёрнула его за рукав, как бы желая привести в чувство... потом всхлипнула...
– Дай мне лучше ещё "Мальборо"...