Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
– Всё, закончили разговоры! Шлюпки на воду! Пора домой.
Растерянный, униженный несправедливо отобранным шлюпочным триумфом и, совсем не доверяя в этот момент своему английскому языку, Бориска автоматически переспросил стоящего рядом с ним Хиггинса.
– А что это такое – «чечако»? Глеб сильно обиделся и меня так нехорошо назвал?
Всё ещё взволнованный вопиющей человеческой несправедливостью Хиггинс одышливо хрюкнул и пожал плечами.
– Нет, по-моему, это что-то героическое, из Джека Лондона…
На обратном пути от острова Глеб Никитин назначил вместо себя рулевым «Джин» вошедшего во вкус Макгуайра, а сам пересел в шлюпку к Бориске. Никаких гоночных подвигов уже никому совершать не требовалось, и все устало молчали, изредка поглядывая по сторонам на знакомый залив.
Глеб тоже не тревожил расспросами Бориску.
Вечерело.
Покраснели облака над горизонтом, утих и сменился на западный ветер.
Бориска старательно не смотрел на Глеба и, если и командовал очередной парусный маневр, то делал это не лихо и грозно, а так, смущённо…, по необходимости.
Потом они опять молчали.
Домашний берег приближался.
Капитан Глеб незаметно улыбнулся в поднятый ворот куртки. Парня необходимо было встряхнуть.
– Сколько сейчас времени?
Бориска растерялся от неожиданного вопроса.
– Я…, это.… У меня часы там…, в рюкзаке. Чтобы не замочить. Я положил их в кармашек. Это неправильно?
– Неправильно то, что ты не умеешь определять время без часов.
– А как это?
Мальчишеское любопытство начало осторожно выглядывать из-под грубого панциря обиды.
– Как, как….
Чтобы помощник не подумал, что он подлизывается, Глеб продолжал ворчливо.
– Когда у нас соревнования в крепости?
– По плану в семнадцать ноль ноль.
– Успеваем?
– Не знаю…
– Ниняю!
Глеб смешно передразнил его, и Бориска впервые за последние сорок минут улыбнулся.
– Учись.
Поводив из-под приставленной ладони пристальным, «капитанским», взором по горизонту, Глеб Никитин озабоченно приложил указательный палец к деревянному дубовому планширю борта, что-то пошептал про себя, ещё раз, для верности взглянул на солнце, на тень от пальца на борту и уверенно обрадовал собеседника.
– Успеваем! Сейчас шестнадцать часов пятнадцать минут. Движемся по графику.
– Не-е, наверно, ещё и четырёх-то нет! Как ты мог без часов-то время определить?! Колдовал чего-то….
Бориска был готов поклясться, что за всё время нахождения в его шлюпке капитан Глеб ни разу не смотрел на свои часы.
– Старая штурманская болезнь.
Не отрываясь от румпеля, Бориска нагнулся вперёд и без спроса завернул рукав ближнего к нему Хиггинса. Нахмурил выгоревшие брови, пошевелил губами.
– А на сколько датское время от нашего отличается?
Смеясь, Глеб ответил. Бориска ещё немного что-то повычислял в своём уме и расплылся в широченной улыбке.
– Ух, почти точно угадал! Сейчас восемнадцать минут пятого! Как это ты, Глеб?!
– Штурмана, даже старенькие, даже которые на пенсии, время не угадывают, а определяют. Компренде?
– А меня научишь!?
– Ка-нечно!
Мир был спасён. Нехитрым способом и не самым злым обманом радость и хорошее настроение были возвращены в истерзанную младенческую душу.
На крепостной дороге Глеб нарочно сделал так, чтобы они с Бориской ненамного отстали от общей компании.
– Пояснить можешь, почему Хиггинс так яростно бросился тебя защищать на острове? Приставал он к тебе?
– Чего?
– Ну, в губы целоваться не предлагал по-дружески?
– Нет, что ты, Глеб! Он же просто так! Джон хороший! А знаешь, какой он парикмахер, настоящий мастер! Мы с ним разговаривали на эту тему, я про папу моего ему рассказал, про его работу, и где я учусь, вот Джон и обрадовался. Конфеты мне оставлял, когда мы все вместе завтракали. Вот и всё…
– Мастер, говоришь….
Легко улыбнувшись, Глеб Никитин сильно, по-дружески, хлопнул мальчишку по спине.
– Конфеты – это хорошо. Но если этот куафёр не в ту сторону руки распустит, то я ему все ноги враз выдергаю. Обещаю. Так и переведи моё пожелание своему коллеге. О'кей?
– Загляну и в милицию.
– Они ещё ничего не знают? Ты им не звонил?
Нервничая, Ян кусал губы.
Истинная причина сильного волнения Усманцева-младшего пока ещё оставалась загадкой для Глеба. Спрашивать об этом парня было преждевременно, а бессмысленно гадать он просто не хотел.
– Погоняй их как следует по полосе препятствий. Спать будут крепче – тебе же меньше забот.
– А ты, вообще, куда ещё, кроме милиции-то…. К своему Робинзону? Проверить, как там у них дела?
– Почти. К Пятнице.
Заведённая «техничка» стояла у крепостных ворот.
– Глеб!
Тот, кто его окликнул, вышел незаметно из-за кузова машины. И, судя по всему, специально ждал окончания их разговора с Яном.
– Сейчас уже вечер. Ты же уезжаешь по личным причинам? Я тоже так хочу.
Тиади издевался, но был бледен.
– Мне тоже нужно очень.
Бельгиец был жалок в своих напрасных разговорах. Глеб в очередной раз внимательно посмотрел на него.
– Я просил тебя помогать мне…. Ты помнишь ещё об этом?
– Но ведь Ян уже здесь и очень хорошо командует!
На той же терпеливой ноте капитан Глеб продолжал.
– Повторяю ещё раз. Когда я уезжаю из лагеря – ты остаешься здесь. Без обсуждений. Наш Ян ещё не пришел в себя после смерти отца. А Бориска – мальчишка.