Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
В ответ Глеб смеялся одними глазами.
– Но я же возвращаюсь!
– Не очень часто.… И не навсегда.
С привычным уютом присев на низком диванчике перед стенным зеркалом, Инга принялась внимательно расчёсываться большим гребнем.
– Одиноко тебе, Глеб Никитин, будет. Может и сила в тебе такая есть, что с людьми ты так можешь. А нужно ли? Что молчишь?
Она ловко перехватила роскошные волосы красной лентой и покосилась в сторону кровати.
– Неужели никто и никогда не увидит, как ты плачешь?
– Последний раз… – Инга вздрогнула, услышав в ответ совсем не мягкий, не утренний, а глубокий и жёсткий, давно уже очень знакомый, голос. – Последний раз мне было горько до слёз в юности, таким же ранним утром, под далёкими Чебоксарами.
Капитан Глеб затянул на поясе ремень и набросил на загорелые плечи почти высохшую на ночном ветерке выстиранную рубашку.
– Польёшь?
Обняв и тёплый розовый халат, и дрожащие ладони, он коротко поцеловал Ингу в висок.
– Как тогда, в городе, в твоём саду, помнишь?!
Они хохотали и после того, как Инга вылила на него два полных ведёрка, зачерпнув воду прямо из реки, с береговых мостков, и когда вместе, дурачась, они принялись жарить яичницу.
Глеб рубил крупно лук на столе, а Инга управлялась с большой чугунной сковородой, ловко пристраивая её на дровяной уличной плите под навесом.
– Сколько раз, когда казалось, что я ухватил в жизни синюю птицу за хвост, она оборачивалась ко мне с милым таким оскалом…
Не вытирая рук, Глеб подбросил в огонь несколько коротких берёзовых поленьев.
– Была пора – я рвался в первый ряд – и это всё от недопониманья!
Со счастливой улыбкой Инга изумилась.
Ей уже приходилось наблюдать яростный характер Глеба в общении с другими мужиками и нежный…, да, уж, конечно, правильно – нежный, когда он беседовал с женщинами, но никогда раньше она не слышала, чтобы он пробовал что-то напевать!
Она откинула запястьем волосы со лба.
– Током ты ещё тогда бился. Когда прикасался ко мне.… Помнишь?
– Я помню всё. И рад за тебя.
Глеб спрятал испачканные руки за спину и, потянувшись, поцеловал мягкий завиток на шее Инги.
– Пойми меня и ты. Уверен, что мне будет очень хорошо у твоего абажура, но стану ли я на этом берегу окончательно и бесповоротно счастливым? Конечно, ходики и чайник со свистком – это приятно и славно, но…
Якоря всегда были символами мёртвой, тихой воды и поэтому они мне противны. Ты хочешь, чтобы я стал скучным и нудным, как сегодняшний старичок Веллер? Помнишь, тогда мы все вместе зачитывались его книгами, а сейчас он беспомощно тараторит в телевизоре что-то умное, безусловно, правильное, но, не имея никаких шансов быть услышанным, а уж тем более правильно понятым…
Капитан Глеб выпил воды из алюминиевой кружки, вытерся рукавом.
Когда он подмигнул, глаза Инги опять наполнились слабыми слезами.
– Не грусти. Всю жизнь я мечтал делать что-нибудь ясное и простое. И никогда, понимаешь, никогда никому не лгать! Давай, я порежу хлеб, а? У тебя дощечка какая-нибудь резательная есть?
Пуговицами на его рубашке она, не торопясь, занялась сама.
Закончив, заботливо погладила его по плечам, по груди, немного отстранилась и снова оглядела результат своих трудов. Забавно наморщилась.
– Нет, тебе лучше так…
Инга решительно расстегнула две верхние пуговицы и коротко взглянула на него снизу вверх.
– Вот теперь это похоже на тебя!
Глубоким поклоном Глеб Никитин согласился с таким очаровательным женским мнением.
– Ладно, садись за стол – опоздаешь ведь!
Тяжёлая сковорода всё ещё сохраняла жирный блеск на поверхности изобильной, горяченной яичницы.
– Молоко будешь? Утреннее, соседка только что на крыльце оставила. А у вас там, в походе, готовит кто специально или сами что придумываете…?
Потребовались мгновения, чтобы она опять стала примерной хозяйкой.
Опустив взгляд, капитан Глеб улыбнулся.
– Мы же люди лесные, на подножном корму да на трофеях пока всё держимся.
Привычно ловко двигаясь от вокруг стола, Инга раскраснелась. Светлые локоны выбивались из-под косынки, крошечные капельки выступили на лбу и на переносице.
Осторожно и совсем невзначай Глеб спросил.
– А иностранцы в здешних окрестностях появляются? Ну, разумеется, кроме моих авантюристов?
– Да, бывают, заглядывают разные типы. В последнее время их из города часто привозят наши мужики, на рыбалку, поохотиться.
– Ваши мужики?
Инга смутилась.
– Ну, нет, просто русские, городские, деловые всякие…
И тут же, внимательно оглядев стол, спросила чересчур заботливо.
– Посолено как, нормально? Может, кетчупа ещё дать?
Не совсем прожевав горячий кусок, Глеб отрицательно повертел головой.
– К девчонкам поселковым эти приезжие начинают свататься, когда немного отдохнут от своих фрау на нашей-то природе.
– Есть тут у нас продавщица одна, Екатерина. Молодая ещё, но такая несчастная в личной жизни – ты просто себе не представляешь!
Наворачивая ароматную яичницу, Глеб молча согласился с Ингой, с очевидным удивлением приподняв брови.
– Какой-то толстый, араб вроде, замуж её в прошлом году звал, увивался. Охмурил девку, в город всё возил, в ресторан, в посольство своё, какие-то официальные бумаги вроде как они там с ним заполняли, да вот как-то он в это лето больше к ней и не показывается…