Это было в Калаче
Шрифт:
— Сюда!
День сразу потускнел. А тут еще неизвестно откуда набежала низкая туча, закрыла солнце. Неожиданно, как это бывает в степных краях, подул резкий ветер. Заволновался Дон, зашумели прибрежные кусты, померкла зелень крутого правого берега…
— Иди сюда!
Парень неуверенно двинулся к солдатам.
Безбожно коверкая русские слова, один из солдат спросил, чей он, откуда.
— Здешний, — угрюмо ответил Иван.
Солдаты о чем-то заговорили. Иван украдкой посмотрел по сторонам. Бежать было некуда: впереди — центральная площадь,
Один из солдат вцепился Ивану в плечо и поволок его за собой. Быстро пересек площадь, подошел к зданию школы и, ткнув пальцем в приклеенную к стене газету, приказал:
— Читай.
Иван уже видел эту газету — небольшой листок на русском языке, издаваемый фашистами на оккупированной территории. Этот листок взахлеб расхваливал «новую» жизнь. Жители Калача брезговали использовать этот листок для своих самых крайних нужд.
— Не буду читать, — со злостью ответил Иван. — Не хочу.
Солдат приставил палец к его лбу и щелкнул языком. Жест был понятным: расстреляем.
— Все равно не буду.
Фашист вдруг захохотал:
— О, рус, храбрый. Ну, марш!
Он отвесил Ивану здоровый подзатыльник и как ни в чем не бывало пошел дальше. Цыганков с ненавистью смотрел ему вслед.
Километрах в трех от Калача, недалеко от Дона, рос густой, высокий кустарник. Старики говорили, что когда-то здесь были непроходимые леса. Наверно, давно это было. Когда порубили эти леса, раздольно пошел в рост кустарник. Он разросся так широко и обильно, так беспорядочно, что почти невозможно было пройти через него. Только ребятишки отваживались на такое. Когда-то Иван и его друзья вдоль и поперек излазили эти кустарники. Здесь были у них свои потайные ходы, укромные места и даже землянка, которую они сами вырыли. Здесь играли они в прятки, а чаше всего — в «красных» и «белых».
Вот сюда и направился Иван после встречи с солдатами.
Он пробрался в самую середину зарослей, вышел на небольшую полянку, скрытую от посторонних глаз. И сразу же припомнились давние события, когда-то происходившие в этом кустарнике.
…Ватага ребят мчится сквозь кусты. Трещат сучья, рвутся рубашки. «Беляки» ловят «красного» разведчика. А «разведчику» надо обязательно уйти от погони: у него есть важные «сведения».
— Стой, стой! Все равно поймаем!
Он уверен, что уйдет от погони. Впереди есть лазейка, которой никто, кроме него, не знает. Надо только незаметно в нее шмыгнуть. Еще несколько метров, и его никто не сумеет поймать. И вдруг нога цепляется за ветку, Иван со всего размаха падает на землю, и резкая боль вышибает из глаз слезы. Он сидит в траве, не в силах повернуть ногу. А ребята уже окружили.
— Сдавайся, поймали!
— Теперь мы тебя допросим!..
— Вань, ты чего молчишь?
— Что-то с ногой случилось.
— Идти можешь?
— Не знаю, попробую.
Он пытается встать, но тут же падает от боли.
— А ну, ребята, — командует Шестеренко, — берите его, понесем на руках.
Почти месяц провалялся
А однажды наловили рыбы, разожгли на полянке костер, сварили уху и только приготовились поужинать, как Пашка Кошелев совсем случайно опрокинул котелок и вылил всю уху в песок. Они даже поругать его не успели: забрал Пашка удочки и молча ушел на Дон снова ловить рыбу. Виноват — исправляй положение, такой у них был закон…
…Вдали послышался треск сучьев, мелькнула чья-то рубашка. Кто бы это? Иван на всякий случай подобрал с земли большой увесистый камень. В это время кусты раздвинулись и на полянку, сгибаясь под тяжестью мешка, вышел Пашка Кошелев.
— Пашка! — обрадовался Иван.
Павел вздрогнул, быстро бросил в кусты мешок с чем-то тяжелым и только после этого подошел к другу.
— Ты откуда? Где пропадал?
— Это ты, Иван, а я думал, кто другой.
— Что у тебя в мешке?
— Винтовки.
— Винтовки?! — удивился Иван. — Где взял?
Павел ухмыльнулся:
— Где взял, там уж нету. Нашел, подобрал.
— Ну а вправду?
— Честное слово. Вот эти, — Павел вынул из мешка три винтовки, — подобрал возле убитых бойцов. А это, — он вытащил два автомата, пистолет и патроны, — с мертвых фрицев снял.
— Где ж ты их прятал?
— В разных местах. И на огороде у Ильиничны. Потом решил сюда перенести, пригодятся.
Иван с удовольствием, любовно гладил тусклые стволы оружия. Потом они с Пашкой перенесли его в землянку, тщательно укрыли, засыпали землей.
— Пашка, а где все ребята? — спросил Иван.
— Не знаю, никого не видел.
— Тихо, идет кто-то.
Осторожно раздвинулись кусты, на полянке появился Мишка Шестеренко, за ним Егор Покровский.
— Вот они, — обрадовался Шестеренко. — Легки на помине!
— Тише ты, — одернул его Иван. — Забыл, что ли, про фашистов.
— Забудешь про них. У нас вчера со двора корову увели.
— А мою мамку полицай ударил.
— Соседа нашего расстреляли. У него сын в Красной Армии.
— Что будем делать, ребята?
— Что сделаешь? Оружия-то нет у нас.
— Как нет? — возразил Кошелев. — Уж я об этом побеспокоился.
— Да, тебе хорошо, ты один, без родителей…
— Тише! Фашисты идут!
— Где?
Распластавшись на земле, обдирая в кровь руки и ноги, ребята подползли к опушке и выглянули из кустарника. Четыре фашиста с винтовками и топорами шли к лесочку. Гитлеровцы громко переговаривались, их голоса разносились далеко вокруг.
— Ваня, Ваня, — зашептал Кошелев, — может, попробуем?
— Неси, — едва слышно проговорил Цыганков.
Ничего не подозревавшие фашисты приближались к опушке. Кругом было так тихо, что когда из кустарников раздались автоматные очереди, гитлеровцы не сразу поняли, в чем дело. Один из них схватился руками за живот и повалился на землю, другой попытался сорвать с плеча винтовку, но тут же упал рядом с первым. Остальные повернули назад и бросились наутек. Но пули и их настигли.