Евангелие от обезьяны
Шрифт:
– Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, Лина. Но я… Я не могу. У меня такое впечатление, что я знал тебя маленькой. Очень маленькой девочкой, понимаешь?
И знаете, что самое интересное? То, что это чистая правда. Мало того – именно с этого-то все и началось.
С самого начала, как только она вошла в наш open space, потрясая совершенной формы бедрами и заставив весь клуб алко-джедаев примолкнуть на полуслове, хором выдохнув «вау», – с этого самого момента я понял, что был с ней знаком. Причем очень давно. Так давно, что на момент знакомства она могла быть только школьницей. Маленькой девочкой,
Так бывает, наверное (со мной-то уж было точно). Вы смотрите на похотливые пухлые губы. Разглядываете брови, каждая из которых одним лишь поднятием краешка вверх может ввести вас в сексуальный ступор. Любуетесь разрезом миндалевидных нерусских глаз – таким разрезом, который один на миллион. И точно помните, что весь этот неповторимый набор уже когда-то видели в ребенке. Восторгались, обсуждали. С видом знатоков причмокивали. Говорили без тени иронии: во девка-то вырастет.
Но главное – вовсе даже и не это. Главное – то, что этот ребенок был какой-то тонкой, уже почти перетертой и сильно запутанной нитью косвенно связан с Азимовичем.
Не спрашивайте, как я это понял. В психологии наверняка есть тому какое-то название. Это как дезодорант, привезенный на заре открытия границ из диковинной Европы кому-то из ваших одноклассников… Помните, каким чудом в восьмидесятых выглядели обычные подмышечные дезики после полувековой эпохи тройного одеколона?.. И вот теперь представьте, что двадцать пять лет спустя вам случайно дарят «Рексону», купленную на распродаже в мега-молле, и вы вдруг ощущаете тот самый волшебный первый запах, который некогда волею судеб озарил вашу юность.
Вы вряд ли вспомните, кто именно и на какой вечеринке этим дезодорантом тогда надушился. Но при этом сомневаться в том, что это именно тотзапах, вы не будете ни секунды. Вот почему я, ничтоже сумняшеся, ополоумевшей белкой метнулся за Macallan’ом сразу же, как только Лина Шайхутдинова – очередная красивая поблядушка, жаждущая попасть голой в журнал «Гедонист» – осветила наш open space своим солнцеликим присутствием. Ближайший мой конкурент в лице дедка Кротова не успел еще поднять правое веко и почесать левый ус, а я уже стоял у пороковского стола с гостинцами из магазина. Упейся, говнюк.
Проблема лишь в том, что и сама Лина, и собственно говнюк вполне логично решили, будто бы я собираюсь ее банально трахнуть. Но не мог же я взять и раскрыть стукачу своей истинной мотивации. Ищите кого-нибудь более подходящего под определение «Олигофрены 1-й степени».
– Это очень странный прием, – пожимает плечами Лина. – Я с таким еще ни разу не сталкивалась. Может, нам стоит еще выпить?
Лет пять назад, когда я еще курил, кто-то из коллег в курилке пересказал мне услышанную сентенцию о том, что все женщины бывают трех видов: оленята, кошки и лошади. Я тогда заметил, что хоть классификация и не лишена изящества, ее автор напрочь забыл про такой типаж, как овцы. Так вот, что касается моей сегодняшней спутницы: внешне она прекрасна и сочетает в себе лучшие черты кошки и олененка; но стоит ей открыть рот, как в сумме эти два слагаемых парадоксальным образом дают овцу.
Впрочем, это вовсе не означает, что любой вышедший с такой овечкой в свет
– Мы обязательно выпьем, красавица. Обязательно. Но сначала скажи, пожалуйста, где я мог тебя видеть раньше? Это очень важно для меня. Честно-честно.
– Ты начинаешь меня пугать, – вполне серьезно произносит она, хмуря прекрасные бровки и инстинктивно отодвигаясь на другой край дивана. Только бы ей не пришло сейчас в голову броситься вон из комнаты для случек. Дверь закрыть я, конечно же, забыл, а если начну запирать ее теперь, то получу истерику.
– Лина, – произношу по-свойски, пытаясь просверлить ее единственные-неповторимые нерусские глазки дружеским взглядом рубахи-парня, – милая Лина. Я понимаю, что в девяноста девяти процентов случаев ты волнуешь мужчин исключительно с точки зрения взаимной притягательности полов, и потому следующей моей фразой ты можешь быть удивлена. Но! Но, Лина, но. Помимо того, что ты просто офигеть какая красивая девушка, ты ведь еще и человек. И мне ты сейчас интересна в первую очередь этим, понимаешь? Просто как человек, которого я видел ребенком и мне очень важно узнать, где именно.
Помогло. Примитивная ложь про то, что в женщине вроде Лины мужчину якобы может интересовать что-либо помимо фактора похоти, стандартно возымела действие – возможно, потому, что является истиной. Правда, обычно это заклинание повторяют, когда хотят развести девушку на секс; я же сейчас, наоборот, с его помощью от секса отнекиваюсь. Такая вот, понимаете, загогулина.
– Странный ты, – говорит она, но уже не смотрит на меня волком, как на маньяка. – Если ты не шутишь… Но если это прикол, то…
– Это неприкол! – пытаюсь посмотреть ей в глаза настолько задушевно, насколько могу. – Долго объяснять. Просто поверь. Для меня это очень, очень важно.
– Я тебя не помню. Но ты по возрасту такой же, как и мой брат. Он часто приводил домой толпы народа, когда я была маленькой. Меня все любили рассматривать и хвалить. Говорили, я вырасту красавицей.
Теплее. Я вспоминаю ребенка все отчетливее. Уже теплее…
– Друзей твоего брата всех как одного звали Нострадамусами. Но как же, милая Лина, как зовут его – самого брата?
– Рефкат, – отвечает она. – Рефкат Шайхутдинов.
Мимо... МИМО. Среднестатистическое татарское имя, пусть даже произнесенное с такой степенью сакральности, мне ровным счетом ни о чем не говорит.
При этом странным образом именно теперь я на 100% уверен, что действительно встречал маленькую Лину на квартире у ее старшего брата – кем бы он там ни был. Значит, еще теплее.
Закидываю следующую удочку:
– А кличка? Была у твоего брата кличка?
Она колеблется, решая, стоит ли мне говорить. Ведь погоняло – вещь довольно интимная. Как Истинное Имя героя в сказках и фэнтези: сообщишь нехорошему парню – и волшебник обезоружен. Но я, видимо, до сих пор прохожу у красивых девушек по категории «Хорошие парни». Ибо во взгляде ее, даже еще до открытия Истинного, читаю: ЕЩЕ ТЕПЛЕЕ. А еще через секунду оно происходит: