Евангелие отца
Шрифт:
– Вы –да, а он – нет. Недавно я получил письмо от него. Старое такое, на желтой бумаге. Он очень хотел бы с Вами встретиться. И вот что меня очень интересует, Ричард: что связывает Вас с ним? Я чего-то не знаю? Немного странный альянс. Хотя, конечно, от Вас всего можно ожидать: последнее время у Вас не все в порядке с финансами.
– Вот только не надо, доктор. Не надо мне рассказывать о моих финансах, когда я ем Вашу баранину. Сейчас мне совершенно наплевать и на финансы, и на все остальное, что не связано с сыром и шпинатом. Так что Вы говорите, Ахмед? Он то, каким образом про Вас знает? Может быть, это я чего-то не знаю?
– Сам теряюсь в догадках. Но Израиль такое место, Вы знаете. Тут все может быть. Все так перепуталось, что не понятно кто есть кто. Но,
– Слава Богу, что Вас интересует мистер Андреас, а не его цыпочки. А то я бы решил, что Вы стареете: такие женщины могут интересовать только пожилых господ в желтых галстуках. Женщина ведь хороша тем, что ей дал Бог, а не косметический хирург. В несовершенстве женского тела ее сексуальность, доктор. И не говорите мне, что Вы думаете иначе, потому как я заподозрю Вас в неискренности! Вы никогда не думали, почему царица Нифертити везде и всегда изображается без тела, только с одной головой и только в профиль? А вот потому, что ее тело – явно не предмет поклонения, а в анфас она просто невозможная дурнушка. Ибо нет ничего более отвратительного, чем совершенство. Конечно, если это не касается такой баранины, как Ваша, с приправой из шпината и козьего сыра. Так почему Вас волнует мистер Андреас?
– Этот мистер не совсем тот, за кого он себя выдает, Ричард. А мне претят господа, скрывающие свои истинные намерения. Хотя, это можно сказать почти обо всех людях на земле.
– Вы не любите людей, доктор. Неужели Вы пессимист?
– Ричард, наше с Вами прошлое дает мне право говорить почти искренне и все же…. Мне хотелось бы быть уверенным, что Ваши намерения здесь совпадают с моими. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Доктор! Вы и в правду верите, что такое возможно? Мы работали в одной конторе и выпивали в одном баре. Возможно даже, что мы с Вами волочились за одними и теми же красотками в обличие секретарей-референтов. Но! Разве это повод думать, что мы работали на одного и того же босса? Сколько в конторе управлений? А сколько боссов? И Вы хотите сказать, что все они играют в одной команде? А как же собственные интересы? Ну, например, дом на Канарах, яхта – небольшая, конечно: боссы обычно крайне скромные люди. Приличная пенсия и еще, конечно, небольшой доход по процентам на вклады в нескольких банках. Это же надо как-то заработать?
– Вы, Ричард, работали в другом управлении, но здорово помогли мне однажды.
– А Вы нуждались в этой помощи? Что-то я начинаю сомневаться.
– Не обвиняйте меня в собственных грехах, Ричард. Но Вы мне действительно помогли уйти.
– Вот-вот. Мы оба ушли…. Но, кажется, не далеко. – Мне давно хотелось поговорить с ним об этом. Сейчас было самое время. Прошли немногим более пяти лет, и по моим расчетам, доктор должен был бы находиться совсем в другом месте и заниматься совсем другим делом. Он ушел чисто и спокойно: то есть, у него не было никаких оснований не заниматься философией в каком-нибудь университете в западных штатах или, на худой конец, в Европе. Но он находится там, где я его нашел. Там же, где он находился и пять лет, когда был на карантине после ухода из конторы. Тогда все было понятно: он заканчивал свои дела, но сейчас он по-прежнему здесь. А это вызывает вопросы: почему психиатрия, почему другое имя, почему один, почему в этом квартале…. И дождаться ответов, кажется, мне не придется.
Мы работали в разных управлениях большой конторы: он – аналитик, я – исполнитель. Оба управления никогда не были довольны друг другом: исполнители не любили аналитиков за то, что те посылали нас чаще всего не туда, куда следовало, и, соответственно, исполнители делали все, чтобы аналитики сели в лужу перед своими боссами. Ведь и боссы играли каждый в свою игру и вряд ли возможно назвать их отношения на самом верху даже отдаленно близкими в намерениях и целях. Каждый босс занимался только тем, что прикрывал свою задницу, подставляя чужую. Ведь есть на свете высшая справедливость, и она заключается в том,
Словом, непросто и просто одновременно. Вот и доктор: я не очень в курсе причин его ухода. Но его неожиданная дружба со мной, включая утку независимости и индейку рождества, а также гамбургеры в обед и оплаченный несколько раз кофе…. Не начало ли это новой игры и не стал ли доктор одним из боссов, решивших сыграть в свою игру? Или, может быть, он поменял профессию, насмотревшись на таких, как я? Каждый, набравшись опыта и связей, может возомнить себя боссом и становится потенциальной угрозой настоящему боссу. Но обязательно надо не пропустить момент и начать играть самостоятельно, если хочешь двигаться дальше по этой жизни. В ином случае, дни твои сочтены, ибо боссам нужны подчиненные, а не самостоятельные поумневшие игроки: так устроена власть.
– Итак, доктор. Я обещаю Вам всяческое содействие в отношении мистера Андреаса, который меня не волнует ни единой секунды. Хотя, я Вас уверяю, он просто наглый, толстый и неприлично развратный торговец оружием, каких куча.
– Вот в это, Ричард, вериться с трудом. Что же Вы столько времени пропадали на его яхте. Только не говорите мне о том, что Вам очень нравятся яхты и море. Я знаю, что Вы их не переносите, а также – я знаю Вас. Немного.
– Вы не поверите, доктор, но я просто зарабатывал деньги. Мне как-то надо потакать своим низменным инстинктам, которых бесчисленное множество, но главным является ненормальная привычка принимать внутрь свежую баранину не реже одного раза в день. Я понимаю, что это ненормально, но, что поделаешь? Я таков, каков есть. Прибавьте к этому свежий айран и не менее свежий воздух, который по сегодняшним меркам стоит очень дорого. Я имею в виду свободу выбора. Я свободен, доктор, аки птица в небеси. И я люблю баранов во всех смыслах. А Вы?
– Увы. Ричард, я не могу назвать себя счастливым человеком. Но, все равно – спасибо. Я Вам благодарен за помощь и надеюсь, что моя часть нашей дружбы будет выражена в не менее значимой помощи - примерно такой же . Вернемся к делу или Вы продолжите общение со шпинатом?
– Я бы предпочел второе, но сокровенная часть моей сущности (я имею в виду желудок) отказывается продолжать сотрудничество с Вашим блистательным блюдом. Давайте выпьем чаю и поговорим о нашем арабском друге. Так как Вы говорите, он нашел меня?
– Я этого, Ричард, не говорил. – Доктор улыбнулся. – Вы, как всегда, удивительно аккуратны в высказываниях. Ведь это он мне сообщил о том, что Вы ищите меня.
– А откуда он это знает?
– Видимо оттуда же, откуда и Вы знаете про мистера Дюпона.
– Ага. – Надо как-то выруливать на финал нашей встречи. Доктор ясно дал понять, что он в курсе цели моего появления в Израиле. Но, вот в чем загвоздка: я, кажется, единственный, кто пока не совсем ее понимает. Хотя, опять повторю – это именно так и должно выглядеть. – Давайте, дорогой доктор, вспомним наши рождественские посиделки и сделаем вид, что мы на одной стороне.
– А мы на одной стороне, Ричард?
– А кто кого боится больше: я Вас или Вы меня?
– Мне почему-то кажется, что мы с Вами боимся одного и того же: остаться не у дел. Так что давайте оставим недомолвки и постараемся быть полезны друг другу. Тем более, что рождественские посиделки, о которых Вы вспомнили, были только один раз, но я храню об этой встречи самые приятные воспоминания. Я буду очень рад, если Вы будете на моей стороне, когда наступит время принятия Вами окончательного решения о выборе одного из трех предложенных вам вариантов.