Еврейский взгляд на русский вопрос
Шрифт:
Мирзаян шельмовал пороки советского массива злонравия, но высшей точкой его зрелого проникновения в таинство России стало переложенное на музыку и исполненное им под гитару стихотворение Олега Чухонцева «В паводок»:
«Ранним утром, покуда светаетв деревянном и низком краю,медный колокол медленно маетбезъязыкую службу свою.Облупилась кирпичная кладка,сгнил настил до последней доски.Посреди мирового порядканет тоскливее здешней тоски.Здесь, у темной стены, у погоста,оглянусь не грачиный разбой,на деревья, поднявшие гнездав голых сучьях над мутной водой;на разлив, где, по-волчьему мучась,сходит рыба с озимых полей,и на эту ничтожную участь,нареченную жизнью моей;оглянусь на пустырь мирозданья,поднимусь над своей же тщетой,и – внезапно – займется дыханье,и – язык обожжет немотой».«Посреди мирового порядка нет тоскливее здешней тоски…» Мрачное сопереживание? Нет, ибо сиречь в неприятии «нового мирового порядка» черпаем источник надежды. И не в одном отторжении сила, но в молитвенном созерцании жизни и надежды. У Мирзаяна сопереживание боли и тоски ведет к полноте и чистоте веры.
Галич предвосхитил своим неприятием западной демократии Солженицына и других прозревших.
Били стрелки часов на слепой стене,Рвался к – сумеркам – белый свет.Но, как в старой песне,Спина к спинеМы стояли – и ваших нет!Мы доподлинно знали —В какие дниНам – напасти, а им – почет.Ибо мы – были мы,а они – они.А другие – так те не в счет!И когда нам на головы шквал атак(То с похмелья, а то спьяна),Мы опять-таки знали:За что и как,И прикрыта была спина.Ну, а здесь,Среди пламенной этой тьмы,Где и тени живут в тени,Мы порою теряемся:Где же мы?И с какой стороны они?И кому – подслащенной пилюли срам,А кому – поминальный звон?И стоим мы,Открытые всем ветрамС четырех, так сказать, сторон.Галич умел отторгнуть напор зла в страданиях и боли. Мирзаян встречает нас в надломе и болестях и ведет дальше.
Тема России и русской идеи главенствует в философских эссе Александра Завеновича. Русская идея в его изложении не западнический национализм, не теория превосходства, но идея спасения мира. В своих лекциях он обращается к корням русского языка и доказывает его исконную сакральность, начиная с самого алфавита: «аз, буки, веди, глаголь, добро, есть, живете, земля, иже, како, люди, мыслят, наши…» Вот что говорит он в интервью: «Язык никогда не может утратить своей роли. Либо мы к нему идем, мы на пути к языку, либо мы от него уходим. И соответственно, мы падаем и самоуничтожаемся. Я не сформулировал в действительности самую главную идею. Да, вот русская идея. В чем русская идея? У каждой нации есть своя идея, хождение за языком… И в этом смысле вот, еще раз напомню, «жизнь и смерть во власти языка, и любящие Его вкушают от плодов Его», – сказано в Притчах Соломона. Так вот, русского человека никогда не устроит другая идея, кроме как вселенская».
Мы назвали Александра Завеновича богословом, хоть не писал он толкований к Писанию и не пришел еще к своему теологическому трактату. Но его слово проникает в саму суть, а не растекается скучной и бездушной аналитикой, как обычно у философов последнего времени. Слово Мирзаяна вмещает единовременно чувственный накал, красоту формы, но утверждает именно главенство Истины. Ему чуждо самодовольное литературное красавничество или «вольнодумное» вопросничество перманентно сумливающегося профессионала политической корректности. Никогда не грешит лишним словом, ибо «словом Г-сподним небеса соделаны», как сказано в любимом им стихе из Псалтири. Он не пытается украсть кусочек духа, чтобы низринуть его и усладить им мертвое и грешное и не тщится познать истину через нагромождение бесчисленно дробящегося множества исподнего и бренного. Нет, он нисходит к нам, чтоб руку протянуть и вместе ввысь идти по Лествице Яакова к единому и целому, а не умствовать выводами из изучения природы содержимого близлежащей выгребной ямы.
Вот что несет нам Мирзаян. Вчитайтесь и вслушайтесь:
«Да, я хотел сказать: – Остановись,покуда сам не ощутил всей кожей,как дорога, как дорога нам жизнь,когда открыл, что истина дороже»;Истина дороже жизни… Смысл жизни начинается с понимания того, что выше и существеннее ее самой. И вот тогда жизнь становится осмысленной и обретает настоящую ценность. Ведь постижение смысла жизни и счастья начинается с жертвенности, без коей нет приближения к истине и к Творцу.
Пожалуй, только ему из ныне живущих удалось подойти к разгадке таинства русско-еврейского симбиоза. Александр Завенович любит приводить в своих выступлениях слова Ивана Грозного: «Русский менталитет, это мессианский менталитет спасения мира – это христианский менталитет, причем очень замешанный, конечно, на Ветхом завете, поскольку все наше отечество росло на псалтыре Давида в течение 1000 лет. И Иван Грозный, когда ему Курбский писал, уже бежав отсюда: «Дывись, Ваньку, як живут люди-то в Европе, давай и мы так будем жить, давай как Европа жить». На что ему Иван Грозный пишет: «Ты меня, сукин сын, будешь учить Европе, а Россия не есть Европа, Россия есть Израиль». О как! И что у нас строят после Ивана Грозного, уже во времена Романовых? Новый Иерусалим у нас строят, и речка Иорданька там бежит… Так почему Израиль? Да потому что новая нация нового Израиля, мессианский народ. И в русском человеке заложена идея спасения мира, а не господства в мире. Вот это надо очень четко понимать. Если кто-то себя считает русским, то в нем должна быть именно идея спасения мира, а не господства в мире».
Не подумайте, что Миразян проповедует вымещение русскими народа Израиля. Ему ведомо, что никакие перемены событий и грехопадения людей не могу изменить объявленного Создателем избранничества Израиля, сиречь направленного не на господство, а на спасение. Но он также проник в глубину слов Творца через пророка Исайю о Кире грядущем, нареченным Мессией, ибо он со своим народом встанет одесную Израиля в мессианском действе. Александр Завенович не читал хранящихся в ивритской тайнописи мессианских предсказаний Виленского Гаона, но приблизился в своих поисках истины к откровениям мудрецов Израиля.
Его оценка русско-еврейского грехопадения 1917 года покажется шокирующей: «Коммунизм и 17-й год – это абсолютно славянофильская идея, победа славянофильской идеи, антизападничество, махровое антизападничество, которое транслировали Бакунин, Ткачев, Морозов и все наши славянофилы от Киреевского, Данилевского, Хомякова и Аксакова. Вот оно трансформировалось в такую немыслимую вещь, причем эта революция была двух библейских народов. Это русско-еврейская революция. И евреи почувствовали собственный дух, только тот, библейский, антизападнический, антистяжательский. Что в Библии пророки говорят? Они вечно борются с золотым тельцом, они борются с Западом, то есть, с западными приоритетами, с цивилизацией потребления, с цивилизацией богатства, и так далее. И Тора, или Ветхий завет, она категорически против этого, так же как и христианство. И вот два народа провозгласили определенные ценности, но пошли другим путем, произошла подмена».
Это слова из интервью, а не написанный Александром текст. Нет, вы не найдете в них оправдания грехопадению в безбожный коммунизм. Но вы получите через них ответ на вопрос, почему мы так тоскуем сегодня по ушедшим советским годам. Мы жили в обществе, поставившем во главу альтруизм, а не потребительство. Только сегодня начинаем признавать, как много доброго в нем было. Нисколь не умаляя его грехов и не каясь нисколь в нашей причастности к схоронению зла коммунизма. Напомним, что Александр Завенович не безмолвствовал в те годы, а был с жертвами репрессий режима и сам жил в опале. С высоты своего постижения он доносит до нас истину о том светлом, что следует вспомнить и взлелеять из советского прошлого, но сам он вовсе не оттуда…
Восхищает его понимание сущности Израиля, обычно не доступное посторонним. Увы, когда хвалят нас, то чаще хвалят за наши грехи. Когда нас проклинают, то за чужие все грехи. Но признаем, что обнаружим сегодня множество вышедших из стана Израиля и соперничающих с языцами в чемпионстве по внедрению стяжательства, потребительства и злонравия. Так развратились, что своих же братьев силой из домов выгоняют, чтоб передать их худшим из врагов Израиля. Следуя Галичу, не утерявшему в сердце Россию, Мирзаян прославляет истинный Израиль, который народы поведет на восстание против зла демократии и либерализма, перехлестнувшего все дотоле тмонеиствовавшие системы управления по мере проникновения в общество и совращения душ. И в этом восстании видит свою Родину первой вместе с Израилем наш дивный певец России.