Фантом для Фрэн
Шрифт:
Шотландец хотел запретить ей так напрягаться, но потом уступил. Большая часть нагрузки так и так досталась ему; Дарби оказался менее ловким, чем Фрэн, и Алджернону приходилось буквально вытягивать его, когда он повисал от страха или утомления. Наконец вытащили и американца. Он сиял и всем своим видом выражал благодарность до гроба.
– Теперь затихните и слушайте меня, - сказал археолог спасенному; он по-прежнему не доверял этому человеку и не симпатизировал ему. – Ваши друзья караулят нас со стороны гробницы. Нам нужно обезвредить их.
–
Судя по его виду, он был готов за своим спасителем в огонь и в воду. Но Алджернон прекрасно понимал, чего стоят такие выражения.
– Без нужды нападать мы не будем, - ответил шотландец. – Нам нужно только обезоружить их и отнять наши находки. Потом мы уедем.
– Ага.
Дарби сурово кивнул и проверил, на месте ли его пистолет.
– Алджернон, покажите мне, как стрелять, я не хочу стоять в стороне, - вдруг вмешалась Фрэн.
– Вы?..
Он посмотрел на нее с таким изумлением, точно она сказала ему, что хочет научиться летать.
– Да, - ответила Фрэн. – Объясните мне на словах, как стрелять из пистолета, и я сумею им воспользоваться.
Вид у нее был такой, точно ее огорчит, если подобной возможности не представится. Археолог покачал головой, но потом подумал, что объяснить нужно – а вдруг и вправду потребуется для обороны…
Он осторожно вложил запасной пистолет ей в руку, объяснил, как держать его, как целиться и спускать курок. Фрэн всосала объяснения, как губка; глаза у нее загорелись, и Алджернону не понравилось это выражение. Ему не хотелось, чтобы его женщина была кровожадной.
Фрэн поняла это настроение и улыбнулась. Женщинам до черта всего не нравится в мужчинах, так что маленькие женские недостатки они должны переносить…
– Идемте, - сказал Алджернон. – Дарби, приготовиться. Фрэн…
– Есть, сэр, - сказала она.
Проверила, удобно ли лежит в руке пистолет; шотландец поднял ружье. Дарби, как и Фрэн, поднял руку с пистолетом.
Они быстро, почти не таясь, подошли к гробнице. О’Нил заметил что-то только в последние секунды; он резко повернулся, хватаясь за оружие, но в него уже целились три человека.
– Руки вверх, - улыбаясь, сказала Фрэнсис Эдна Грегг. – Или я прострелю тебе башку.
О’Нил стал медленно отступать, недоверчиво глядя на эту группу; казалось, он так ошеломлен, что не может собраться с мыслями. Его теснили к гробнице; он сделал еще один шаг назад, даже начав поднимать руки, как от него требовали…
А потом бросился вниз по лестнице; выстрелить никто не успел или не решился.
– Они вылезли, стреляйте в ублюдков! – заорал О’Нил на все подземелье. – Сукины дети!.. Гарри, Энди, сюда!..
Трое бандитов выскочили на площадку; у Питерсона рубашка была залита кровью, а у Бивербрука на щеке был страшный, до мяса, ожог. Или просто ожог так воспалился. И у всех троих в глазах горела жажда крови.
– Мы вам кишки выпустим, а с твоей бабой сперва позабавимся, дружок, а уж потом пристрелим, - зловеще прошептал Бивербрук археологу. –
Пуля просвистела в дюйме от его виска; потом Фрэн выстрелила снова, и бандит свалился бездыханным. Обе стороны одновременно открыли пальбу; Алджернон вскрикнул, раненный в бедро, и пошатнулся, но тут же раздался крик Питерсона, вторично раненного Дарби. Победа осталась за археологом и его сообщниками. О’Нил опустил оружие, видя, что разбит наголову – у него кончились патроны.
– А меня чего не добиваете? – выдохнул он с ненавистью.
– Очень нужно, - ответил шотландец, сжимая зубы. – Отдавай нам наши находки и верблюдов, и мы уедем отсюда.
Кровь обильно текла из бедра, но артерия не была задета, и он знал, что его жизнь вне опасности.
– Иди в палатку, мы тебя свяжем, - вдруг заявил Дарби.
В глазах О’Нила появились изумление и ненависть.
– И бросите подыхать, сволочи?..
– Не равняй нас с собой, - ответил Алджернон. – Мы тебя освободим перед тем, как уедем. А теперь пошел вперед, без разговоров.
О’Нил крупно, зло зашагал в палатку. Алджернон следовал за ним, почти наступая на пятки; Дарби от них не отставал. Там они быстро скрутили бывшего главаря банды.
Напоследок О’Нил плюнул в Дарби, но не попал.
Мужчины вернулись к Фрэн.
– Вы убили его? – спросил археолог, быстрым шагом, прихрамывая, приближаясь к американцам.
– Нет, кажется, - ответила Фрэн, нахмурившись.
Она была бледна, и ей уже не хотелось, чтобы предположение Алджернона оказалось правдой.
У обоих врагов нащупали пульс – оба были живы. Шотландец испытал большое облегчение; ему не хотелось оказаться убийцей, и еще меньше хотелось, чтобы убийцей оказалась его подруга.
Фрэн вдруг истерически засмеялась.
– Кажется, тут у нас сейчас будет настоящий полевой госпиталь, - заикаясь, сказала девушка. – Мы же не бросим их… подыхать…
Алджернон громко и искренне засмеялся вместе с ней.
***
Фрэн и Алджернон остались перевязывать Бивербрука и Питерсона – те были то ли в сознании, то ли нет: они стонали, но Алджернон объяснил девушке, что стонать люди могут и находясь без сознания. Так же, как и бредить во сне. Дарби отослали проведать Перкинса, который давно затих в своей одинокой палатке, далеко отстоящей от лагеря его сообщников.
Питерсон был ранен в плечо и в грудь; пули прошли навылет, но крови он потерял много.
– Правое легкое продырявлено, кажется, - сказал археолог. – Это плохо. Больше шансов, что он умрет, еще и в наших условиях…
Бивербрук получил только одну пулю в левую часть груди; но она застряла где-то в грудной клетке, потому что выходного отверстия не было, и стоило опасаться нагноения и лихорадки, как у Перкинса. Впрочем, как раз у Бивербрука шансов на выживание, похоже, было больше – по-видимому, ни легкие, ни крупные артерии не были повреждены, и сам он казался очень здоровым, несмотря на выбитые зубы.