Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы
Шрифт:
– Да не в Кристофере дело. И так понятно, что он просто тряпка, а не мужик. Я так и сказала Герману, что мне очень хочется уволиться. Не могу забыть, как последнюю неделю весь отдел только и делал, что сплетничал за моей спиной. Мне невольно создали репутацию шлюхи, а продолжать работать в такой атмосфере я не вижу смысла. Герман сразу стал меня убеждать, что никто ничего плохого обо мне не думает, а моя профессиональная репутация очень высока и что я вообще у них звезда.
– Ну ты и есть звезда.
– Да не в этом дело.
У
– Кристофер.
– Мы в России говорим: «Вспомни дурака, он и появится».
Тамара быстро одевает hands-free , не снижая скорости, и по взгляду видно, что к бою готова.
– Да, Кристофер… Да, он мне сказал… Да, Герман это тоже говорил… ОК. Я понимаю… Без проблем.
– Ну?
– Его вызвал Герман, видимо, вскоре после меня. Объяснил, что звонила его жена. Этот трусливый придурок подтвердил Герману, что между нами ничего не было и что у него очень ревнивая жена. Оказывается, это не первый раз, когда она подозревает без повода, и ему очень жаль. Он типа дико извиняется, что все так получилось.
– И все? Он хоть знал, что его жена звонила тебе?
– Не знаю, не сказал. Герман ему посоветовал больше времени проводить с семьей. У тебя дома есть что-нибудь покрепче выпить или сначала в магазин заедем?
– Коньяк будешь? Слушай, ну ты же не всерьез собралась увольняться?
– А почему бы и нет? Что, я себе работу не найду?
– Ну три месяца тебе все-равно придется отработать, а за это время все быльем порастет.
– Ох, ну как же я завтра на работу пойду? Они же все смеяться надо мной будут.
– Родриго не будет. И девчонки не будут. На мужиков, конечно, нельзя положиться. А ты не хочешь выступить в открытую на ближайшем собрании отдела, рассказать все, как было. Ну, чтобы и Кристоферу и Герману было стыдно за их поведение. И судачить будет больше не о чем.
– Нет. Не хочу привлекать к себе еще больше внимания. И так уже обо мне достаточно сплетен.
– А зря. Ты бы всех заставила заткнуться.
– Понимаешь, если бы я это сделала, то отомстила бы Кристоферу и поставила Германа в неловкое положение. А пока что я жертва. Герман, скорее всего, чувствует себя немного виноватым, а значит, у меня есть негласное право о чем-нибудь его попросить. Лучше я подумаю, что мне может от него понадобиться. На МВА , например, податься. Я давно собиралась, а теперь ему будет неудобно мне отказать.
– Умница ты! Настоящая барракуда. Я тобой горжусь. Но давай Камилле все-таки расскажем об этой истории. Пусть она дальше сама решает, говорить ей с Германом или делать вид, что ничего не знает.
– Тогда сама ей расскажи. Без меня. А то я боюсь не удержаться от какого-нибудь нелестного комментария в его адрес.
– Договорились.
Меняем тему и обсуждаем достоинства и недостатки различных школ МВА .
Правда, сразу же после ухода Тамары я звоню Камилле и начинаю рассказывать ей все по порядку. Камилла перебивает меня на середине третьего предложения:
– Я знала. Герман со мной советовался. И просил меня никому ни о чем не говорить.
– И что ты ему посоветовала?
– Я посоветовала ему рассказать все Тамаре, но Герман опасался, что она поднимет шум. Он сказал, что считает своим долгом постараться сохранить мир в семье Кристофера, раз уж не смог сохранить его в своей собственной.
– А ему не пришло в голову, что у Тамары тоже есть семья и вообще это не слишком профессионально – позволять ревнивой бабе вмешиваться в рабочие дела и указывать, кого с кем и куда в командировки посылать?
– Герман сказал, что его бывшая жена вполне могла себя так же повести, и поэтому он не может винить эту женщину. Ему нужен покой в компании, а не эскалация конфликта. Ему кажется, что Тамара сильная и все это переживет.
– А тебе не кажется, что это трусость и лицемерие?
– Но я и его могу понять.
– Тамарка хоть и сильная, но рыдала сегодня в туалете. Я ее выводила из здания по пожарной лестнице, чтобы в лифте ни с кем нечаянно не столкнуться. Она переживает, что в отделе все считают ее шлюхой, и даже хочет увольняться. Какая бы она ни была сильная женщина, с несправедливостью встретиться всем обидно.
– Хочешь, я с ней поговорю?
– Лучше завтра. И лично. Меня, правда, завтра в офисе не будет, я в Лондон улетаю. Но сегодня Тамара вряд ли тебя поймет, особенно потому что ты знала и ей ничего не рассказала.
– Вот мне и аукнулась работа с Германом в одной компании.
– А как ты считаешь, он действительно думал, что у Тамарки с Кристофером могло что-то быть?
– Мне кажется, не исключал такой возможности, хотя и подчеркивал, что его это не касается. А еще говорил, что Тамара – очень яркая личность.
– Значит, она была права, когда говорила, что немецкие мужчины во всех славянских женщинах видят потенциальных шлюх и что наши достижения в карьере ничего не стоят против обвинений отчаянных арийских истеричек.
– Я тоже об этом думала. Мне вообще очень неспокойно из-за этой истории. Похоже, у Германа всплыли в связи с этим какие-то личные комплексы. Только я сама еще не могу разобраться, что к чему. Позову завтра Тамару на ланч.
Ну и история! Если Герман считает Тамарку буйной и ненадежной, почему доверяет ей серьезные проекты? И потом, насколько слепым нужно быть, чтобы поверить в роман между звездной Тамаркой и аморфным растяпой Кристофером? Или славянская шлюха должна почитать за честь раздвигать ноги перед последним арийским уродом?