Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2

Форд Генри

Так называемый «План Ласкера» имел отношение к г-ну Ласкеру, хотя и не утверждается специально, что он был его создателем. Именное название не дано по той причине, что это могло бы поставить г-на Ласкера в по­ложение, когда утверждается то, что несправедливо. До того как выставить такое требование, термин «План Ласкера» должен оставаться просто обозначением, а не опи­санием его происхождения.

Эта проблема приводит нас к имени Альфреда С. Остриана, иудея-адвоката из Чикаго, который является близким другом г-на Ласкера и г-на Рэплогла, упомяну­того выше. Говорят, что г-н Остриан действительно явля­ется создателем «Плана Ласкера», который по некоторым причинам был вручен г-ну Ласкеру, который не был про­тив гласности и имел представление об искусстве саморекламы. Таким образом, представляется, что г-н Остриан был также официальным представителем г-на Чарльза А. Комиски, владельца команды «Чикагские аме­риканцы», а так же и то, что он был и является юридичес­ким советником Уильяма Вика, президента Клуба Чикаг­ской Национальной Лиги, крупным акционером которо­го, как говорят, являлся г-н Ласкер. Это именно тот клуб, которого касалась спорная игра в августе 1920 года и ко­торый уволил после этого игрока Хендрикса, удаленного с поля в той игре. Клуб Чикагской Национальной Лиги никогда не объяснил, почему он уволил Хендрикса и по­чему последний не потребовал возврата в клуб.

Последующая деятельность г-на Остриана станет известной, когда появятся сведения о его допросах и суде.

Помимо этого есть еще и Арнольд Ротштейн, иудей, который заявляет о себе как о человеке, занятом в сфере недвижимости, однако он известен как богатый азар­тный игрок, владелец пользующегося дурной славой игорного дома в г. Саратора, владелец гоночной трассы и человек, финансовые интересы которого связаны с Клубом Нью-йоркской Национальной Лиги.

Во время бейсбольного скандала о Ротштейне обыч­но говорили как о «шишке». Говорили, что он как-то был приглашен на тайное дознание перед большим жюри и материалы об этом предложил одной нью-йоркской га­зете. Однако произошло следующее: материалы доз­нания большого жюри исчезли из сейфа проводившего дознание адвоката. Говорят, что когда Ротштейн обна­ружил это, то он сам, чтобы его не обвинили в преступ­лении, предложил материалы для публикации. Цена этой сделки также была указана. Дальше было заявлено, что эта нью-йоркская газета, которой были предло­жены похищенные секретные материалы дознания, в свою очередь предложила использовать их за большую сумму одной чикагской газете, что эта чикагская газета в целях самозащиты обратилась к Роберту Кроуи, ново­му прокурору, который заявил, что, напечатав это, га­зета окажется перед неприятным риском. Даже нью-йоркская газета об этом правильнее подумала и не на­печатала это.

В этой связи Ротштейн угрожал возбудить дело про­тив Бэна Джонсона из Национальной Комиссии, физи­чески крупного и разумного человека, честного дирек­тора и защитника чистого бейсбола, однако это дело, как и подобные ему, не было возбуждено.

Ротштейн известен на Бродвее как «ловкий иудей». То, что он оказывал мощное давление на власти, де­монстрировалось часто. Его операции на скачках вы­зывали предположение, что он ими руководит.

Вышеупомянутый Альфред С. Остриан был юриди­ческим советником Ротштейна во время бейсбольного скандалаю. Г.С.Фуллертон, способный спортивный корреспондент газеты «Нью-Йорк Ивнинг Мэйл», в сво­ей заметке от 28 июля 1921 г. высказал предложение о том, что «человек, виновный в нечестной борьбе на го­ночной трассе, должен быть исключен не только из го­нок, но и со стадионов, теннисных кортов, футбольных полей, с каждой площадки, предназначенной для спорта. Такие разрушители спорта не должны допускать­ся в любой вид спорта».

И в той же газете, ссылаясь специально на Ротш­тейна, г-н Фуллертон пишет: «В Нью-Йорке есть азарт­ный игрок по имени Ротштейн, которого очень боятся и очень обвиняют. Его имя упоминается в связи с почти каждым воровством и обманом на гоночной трассе, и он открыто упомянут в этом бейсбольном скандале. Против него не было выдвинуто никакого официального дока­зательства за исключением того факта, что он был един­ственным человеком среди всей толпы, у которого было достаточно денег для выполнения такой операции. По меньшей мере, были использованы 200000 долларов наличными, и никто из заинтересованных лиц не рас­полагал такой суммой денег, за исключением Ротштей-на, который является или крупным мошенником, или самым бесчестным человеком в Америке».

«Ротштейн сидит в кабине с владельцем команды «Нью-Йорк Джайанты». У него пропуск в первоклассные клубы на гонках; он замечен во всех драках». Затем пос­ле упоминания Эйби Аттеля и Бенни Кауфа, которые также пользуются исключительными привилегиями в нью-йоркских клубах, г-н Фуллертон призывает к изгна­нию «губителей спорта» с каждой площадки, где зани­маются спортом.

Затем возникает Чарльз А. Комиски, который в се­годняшней стране являет один из наиболее впечатляю­щих примеров доброго ирландца, полностью затмевае­мого каким-то иудеем. Комиски был одним из самых вер­ных сторонников честного бейсбола в этой стране, и он оказал громадную помощь в поднятии игры основной лиги на то положение, которое она занимала до скан­дала. Он также предпринял все свои лучшие усилия, чтобы выяснить правду о «проигрыше» Мировой Серии его людьми. Однако его усилия были напрасны, и даже он, вероятно, не был автором подозрения о том, как это было осуществлено. Итак, вместо г-на Комиски мы ви­дим иудея позади него, которого зовут Гарри Грабинер. При ухудшающемся здоровье г-на Комиски Грабинер стал командовать в Парке Комиски. И более того, он фак­тически командовал самим Комиски, не давая ему де­лать публичные заявления и диктуя свою волю ему и выпячивая самого себя таким образом, что производил несмываемое и неприятное впечатление почти на каж­дого спортивного корреспондента в Америке. Чикагская поддержка Белых Носков стала падать еще даже до скан­дала, и этому способствовала непопулярность методов Грабинера, который полностью соответствовал тому, что американизированный иудей называл «кай-кес». Как секретарь клуба Грабинер захватил руководство, и если Комиски обладал достаточной властью, чтобы уволить его, он сделал бы большее, чем суды, чтобы очистить Бе­лые Носки от самого серьезного оставшегося позора.

В Чикаго существуют и теневые виды спорта, ко­торые не выносились на большое жюри или в суд, один из которых рассматривается ниже.

Во всех игровых парках Американской Лиги, также как и Национальной Лиги, в таких случаях официальные лица «домашнего клуба», то есть клуба, в городе которо­го происходит игра, «контролируют вход». «Контролиро­вать вход» означает собирать билеты и представлять отчет о числе присутствовавших. Билеты изготавлива­ются и нумеруются для различных входов: вход в ложу, общий вход, вход на большую трибуну, вход на откры­тую трибуну и т.д. Затем составляются отчеты, показы­вающие число посетителей, прошедших через каждый вход. Когда все отчеты собраны, то с первого взгляда можно увидеть, сколько заплатили посетители и какова доля соперничающих между собой клубов.

В прежние времена было принято, что «гостевой клуб» назначал секретаря, чтобы следить за входами и таким образом обеспечивать честный подсчет, однако несколько лет назад была принята «честная система», оставляющая ведение всего учета «принимающему клу­бу», и эта «честная система» строго соблюдалась. Никто не подозревал надувательства. Подсчет производился во время шестого и седьмого периодов игры каждого дня, официальные лица принимающего клуба обходили все места входов, снимая показания счетчиков и делая со­ответствующие пометки. После этого составлялись, три записки с указанием доли принимающего клуба, госте­вого клуба и общей суммы.

При режиме Грабинера в отношении этой «честной системы», практиковавшейся в Чикагском парке, воз­никли подозрения. Стали предполагать, что по каким-то загадочным причинам гостевые команды не получали свою долю полностью. Говорили, что деньги отчислялись через какую-то систему ложного учета. Естественно, что привсех других тайных расследованиях, которые проис­ходили в бейсболе, этот момент не остался без внимания. Были наняты детективы. Были поставлены наблюдате­ли. Производились тайные подсчеты. Не один и не два клуба использовали тайные способы выяснения того, что происходило в секретариате Грабинера. Они выяснили, что «честная система» была не в моде в данном парке. Их подозрения подтвердились, загадочные слухи были про­верены. Для про иудейских персон было бы, вероятно, весьма неприемлемо упоминание иудейского руководства в связи с такими методами, но таковы факты.

Белые Носки в дни процветания Комиски были, бе­зусловно, обречены на бесславный финиш под иудейским руководством, навязанном этой команде. И это типично, поскольку нет никакого другого надежного способа, с по­мощью которого можно проследить деятельность иудея соответствующего типа, чем проследить с достаточной точностью движение честных денег, поступающих ему, он будет предпринимать попытки увеличить поток с помо­щью мелочной нечестности, которая, как только она об­наружится, обесчестит его навсегда. Это типично. Суще­ствует некоторая привлекательность для некоторых лю­дей в определенных хитростях, больше чем в решительных и вызывающих удовлетворение достижениях. Вспом­ните о всемирно известном бейсбольном клубе, который ввел систему, которая позволяла обкрадывать гостевой клуб на несколько сот входных плат.

Следующим в этой галерее известных случаев в ис­тории бейсбола является иудей, мошенник Абе Аттель, чья связь со спортом носила спорный характер с мо­мента его свержения с его боксерского пьедестала. Ат­тель известен как «королева пчела» («матка») в схеме «сброс игр» в Мировой Серии. Он знает все о секретном «сбросе» соревнований, поскольку он «сбрасывал» свои собственные встречи, прикидываясь побежденным, ког­да это было связано с игровыми пари, и легко побеждал по тем же самым причинам. Аттель такой человек, ко­торого нельзя допускать на арены любого вида спорта, как предлагает г-н Фуллертон. Он - это Моррис Гест от спорта, но без успехов Геста. Все игроки называют Атте-ля «фиксатором». Даже Ротштеин назвал Аттеля «фикса­тором». Представляется единодушным мнение, - воз­можно, с собственного согласия самого Аттеля, - что его следует рассматривать как «фиксатора»: это настолько более удобно для всех остальных. Аттель зашел настолько далеко, что сказал, что он обращался к Ротштейну с предложением о создании некоторого объединенного фонда для подкупа игроков, чтобы они «проигрывали свои игры», однако Ротштеин отклонил это предложе­ние. И тем не менее Махар, еще один иудей, имя которо­го читалось наоборот как «Грэхэм», сказал, что пришла телеграмма, подписанная инициалами «А.Р.», в которой обещана сумма 20000 долларов. Предполагается, что инициалы «А.Р.» означают Арнольд Ротштеин, однако некоторые говорят, что это слишком уж хитро - подпи­сываться своими инициалами. Однако некоторые утвер­ждали, что десять шулеров, все они иудеи, получили 250000 долларов на играх и что почти такая же сумма была использована для проведения этой аферы. Аттель был «козлом», а единодушие было достаточно пугающим. Безусловно, было известно, что эти люди погрязли в гре­хах настолько, что именно они были выбраны, чтобы перенести эти грехи на своих друзей, пообещав, что на них будет оказано «влияние», или угрожая, что если они не станут «козлами», то некоторые их прошлые неосто­рожности будут разглашены. Каким бы ни было дело Аттеля, он стоял прочно.