Французская демократия
Шрифт:
а) Законъ 3 сентября 1807 года о такс денежныхъ процентовъ.
Въ статьяхъ 1 и 2 этого закона сказано:
«Законный процентъ не долженъ превышать въ гражданскихъ сдлкахъ пяти %; въ торговыхъ же сдлкахъ шести %, и притомъ безъ вычета.»
Но законодатель не относилъ это къ однмъ только ссужаемымъ суммамъ или къ цнностямъ, которыя уплачиваются звонкою монетою; онъ разумлъ при этомъ всякаго рода капиталы, товары и продукты, всякое сырье, всякую недвижимость, а также и деньги. Такимъ образомъ негоціантъ, фабрикантъ или земледлецъ, который обязался поставить къ данному сроку извстное количество товаровъ и, не сдержавъ своего общанія, понесъ убытокъ, платитъ по 5 или 6 % въ годъ съ капитала, смотря потому, будетъ-ли сдлка гражданская или торговая; точно также и покупатель, который не уплатилъ въ срокъ чистоганомъ подписаннаго имъ обязательства.
О деньгахъ упоминается въ закон только какъ о представител цнностей, какъ о средств выразить капиталы и продукты.
А что же такое наемъ квартиры? Это контрактъ, по которому одна сторона, называемая домохозяиномъ, предоставляетъ другой
b) Другое средство къ обузданію домовой собственности заключается въ предъявленіи права общества на всю ту сумму, на которую поднялась покупная цна земли независимо отъ собственниковъ. Объ этомъ мы уже говорили.
c) Наконецъ, я предлагаю объявить, что наемъ квартиры есть торговая сдлка. Разв не торговцы т, которые нанимаютъ домъ, меблируютъ его, а потомъ отдаютъ его снова въ наймы на недлю мсяцъ, годъ отдльными комнатами, номерами и квартирами? Разв не торговцы т предприниматели, которые занимаются постройкою домовъ и потомъ сдаютъ или перепродаютъ ихъ совершенно также, какъ купцы, продающіе мебель или отдающіе ее напрокатъ? Чмъ же операціи, относящіяся къ домамъ и строеніямъ, отличаются отъ тхъ, которыя законъ называетъ торговыми сдлками: отъ мануфактурныхъ предпріятій, поставокъ, театровъ, построекъ, оснащеній, найма судовъ и т. д.?
Кром того изъ уподобленія найма квартиръ вышеозначеннымъ торговымъ операціямъ, изъ этого уподобленія, совершенно логичнаго и неопровержимаго, если притомъ законъ 1807 года будетъ распространенъ и на наемъ квартиръ и если признаютъ право города на излишекъ стоимости застроенныхъ земель сверхъ покупной цны, вышло бы слдующее:
1) Все законодательство, относящееся къ найму квартиръ, должно было бы преобразоваться въ лучшемъ дух: не было бы этихъ преимуществъ собственникамъ; этихъ капризовъ, этихъ безумныхъ надбавокъ, которыя доводятъ семейства до отчаянія и раззоряютъ фабрикантовъ и лавочниковъ; произволъ былъ бы вытсненъ изъ цлаго разряда сдлокъ, составляющихъ одинъ изъ главныхъ вопросовъ въ жизни массъ и важность которыхъ измряется во Франціи милліардами. Стараніями власти была бы составлена статистика квартиръ: учредилась бы лучшая полиція, на которую было бы возложено попеченіе о гигіен жилищъ; для покупки земель, постройки, содержанія и населенія домовъ могли бы образоваться артели каменьщиковъ, которыя дйствовали бы въ видахъ общихъ интересовъ и составляли бы конкурренцію прежнимъ собственникамъ. Я оставляю въ сторон подробности этой реформы, довольствуясь указаніемъ на принципъ и духъ ея.
Но кто не видитъ, что безъ энергическаго вмшательства общественнаго мннія это великое дло возстановленія справедливости останется навсегда утопіей?
ГЛАВА XI.
Приложеніе закона взаимности къ условіямъ перевозки. – Отношенія между отправляющими товаръ, коммиссіонерами, подводчиками и пріемщиками по экономическому праву. – Желзныя дороги и общественныя занятія.
Еслибы ежедневные факты нашей жизни не убждали насъ, никто не захотлъ бы врить, какъ медленно вырабатывается человческая нравственность, какъ трудно ей дойти до того, чтобы отличать справедливое отъ несправедливаго. Осужденіе и послдовавшія за нимъ запрещеніе и законное преслдованіе разбоя и воровства начались не боле трехъ тысячъ лтъ тому назадъ. Но подъ словами воровство, разбой, мошенничество понимали до настоящей минуты только самые насильственные и грубые факты похищенія чужаго достоянія; въ этомъ легко убдиться, просматривая перечень нарушеній собственности, указанныхъ и опредленныхъ въ свод уголовныхъ законовъ. Премудрость древнихъ еще съ самаго начала предлагала намъ свое правило, проникнутое духомъ взаимности: «длай другимъ то, чего себ желаешь; не длай другимъ того, чего не желаешь себ.» Это высокое предписаніе права мы всегда считали простымъ совтомъ милосердія, выраженіемъ чисто–произвольной благотворительности, которая нисколько необязательна для совсти; мы жили подъ опекою палача и полиціи, и въ самыхъ важныхъ вопросахъ соціальной экономіи остались все такими же дикарями, какъ и первобытные люди, которые, утомившись убійствомъ, грабежемъ и насиліемъ, условились взаимно уважать чужое достояніе, чужихъ женъ и жизнь, и такимъ образомъ основали первыя общества.
Когда мы толкуемъ о взаимности, объ учрежденіяхъ, основанныхъ на этомъ ученіи, можно подумать, что мы проповдуемъ что-то новое. Простолюдинъ и буржуа, предприниматель и наемщикъ, финансистъ и торговецъ, собственникъ и фермеръ, чиновникъ и священникъ, экономистъ и юристъ, государственный человкъ и простой гражданинъ – вс едва понимаютъ насъ; наши разсужденія имъ недоступны, и наши непонятныя слова пропадаютъ для нихъ даромъ. Взаимное страхованіе – идея старая; ее охотно допускаютъ, но лишь въ теоріи, а не какъ выраженіе справедливости; лишь какъ видъ свободной сдлки, а не какъ обязательное право, въ силу котораго признавались бы виновными и тотъ, который спекулируетъ на несолидарность рисковъ и для своего обогащенія пользуется общественнымъ бдствіемъ, и правительство, допускающее такіе поступки, и общество, одобряющее ихъ. Если въ наше время общественное мнніе относится такимъ образомъ къ самой элементарной форм взаимности, къ взаимному страхованію, то чего же намъ ждать отъ него въ вопросахъ, касающихся опредленія цнностей, добросовстности въ торговыхъ сдлкахъ, обмна услугъ и продуктовъ, найма квартиръ и т. д.? Кого вы убдите, что скрытность въ дл спроса и предложенія есть неделикатность, даже боле – настоящее нарушеніе справедливости, покушеніе на собственность? Какъ убдить работника, что, по совсти, ему также непозволительно цнить свой трудъ выше его стоимости, какъ непозволительно хозяину сбивать цну? «На здоровую кошку здоровая крыса; защищайтесь, и я буду защищаться; всякій за себя, Богъ за всхъ; на войн по военному –» отвтятъ вамъ и наговорятъ еще цлую сотню подобныхъ правилъ, оставшихся намъ на намять отъ эпохи варварства, когда грабежъ и воровство считались справедливою наградой воина.
Разв собственникъ не хозяинъ у себя въ дом? Разв онъ не получилъ этотъ домъ въ наслдство отъ отца, не купилъ его на свои деньги, не построилъ его своими руками? Разв онъ не въ прав разрушить его или надстроить надъ нимъ одинъ или нсколько этажей, жить въ немъ съ своимъ семействомъ или превратить его въ сарай, въ магазинъ, въ хлвъ, замнить его садомъ или мстомъ для игры въ кегли? Что–жь вы тутъ толкуете о взаимности? Къ чему это хитрое поползновеніе сбавлять и опредлять закономъ квартирныя цны, подъ предлогомъ лихоимства, дешевизны капиталовъ, права общества на излишекъ стоимости земель сверхъ покупной цны, и т. д.? Настоящая собственность ведетъ за собою право приращенія, право накопленія капиталовъ, слдовательно, исключительное право на увеличенную цнность, которая есть благословеніе, ниспосылаемое собственнику самимъ небомъ. Уважайте же собственность; во всемъ этомъ дйствуетъ только законъ спроса и предложенія во всей своей энергичной и первобытной простот; собственникъ связанъ только своимъ словомъ.
Вотъ что говорятъ люди, не дающіе себ даже труда замтить, что въ силу такой привиллегіи, законъ предложенія и спроса является несравненно боле мягкимъ для домовладльцевъ, чмъ для купцовъ, фабрикантовъ и рабочихъ. У рабочаго выторговываютъ его задльную плату, у купца – его товаръ, у фабриканта – его услугу; всякій ставитъ имъ почти въ преступленіе недобросовстное повышеніе цнъ; а между тмъ, кто обратится съ подобнымъ упрекомъ къ домовладльцу? Онъ какъ бы воплощенъ въ своей недвижимости. Если его условія слишкомъ тягостны, проходите мимо, безъ замчаній. А какой ему почетъ отъ государства! Какъ его берегутъ! Полиція отнимаетъ у торговцевъ и выбрасываетъ сырые плоды, молоко, сболтанное съ водою, напитки сомнительнаго изготовленія, испорченную говядину, у нея есть законы противъ ростовщиковъ и спекуляторовъ; она въ случа нужды уметъ ограничить нкоторыя монополіи. Прошло лтъ 40 съ тхъ поръ, какъ принципъ общественной пользы ограничилъ до нкоторой степени злоупотребленія собственности. Но какъ осторожно обращаются съ этою могущественной кастой, которая по прежнему считается благородною! Какъ заботятся о ея вознагражденіи! Сколько собственниковъ обогатились черезъ лишеніе собственности, благодаря тому, что государство возжелало ихъ наслдства, подобно сюзерену, удостоивающему своимъ взглядомъ дочь своего вассала!
Мы увидимъ, что эти предубжденія, принадлежащія эпох, пресыщенной эгоизмомъ, пропитанной неправдою, еще боле развиты въ той отрасли промышленности, которая, не смотря на свою важность и древность, никогда еще не была проникнута чистымъ лучомъ права.
Какую связь солидарности, какую взаимность можно установить между публикою и предпринимателемъ перевозки? Перечитайте статьи 96–108 торговаго устава, и вы увидите, что законодатель, нимало не думая отыскивать здсь нить справедливости, старался только о томъ, чтобы обезпечить предпринимателя, строго опредливъ отвтственность подводчика. Это точно два разные враждебные другъ другу міра, которые, не смотря на свои временныя отношенія, постоянно остаются чужды другъ друга: когда кладь сдана прикащику, онъ на время становится будто ея собственникомъ: все, что относится къ доставк, – способъ доставки, ея условія, ея продолжительность, все что можетъ случится съ кладью въ дорог, – все это исключительно его дло. Контрактъ между подводчикомъ и предпринимателемъ можно выразить двумя словами: полная отвтственность падаетъ на перваго; фрахтовыя деньги выплачиваются вторымъ. Изъ этого слдуетъ, что во всемъ, что относится къ обращенію продуктовъ, торговля, промышленность и земледліе вообще преданы на произволъ коммиссіонеровъ перевозки; отдыхъ и облегченіе наступаютъ только во время вражды, возникающей между предпринимателемъ и коммисіонеромъ, но за вражду эту почти всегда платитъ публика.
Не подлежитъ никакому сомннію, что въ годину несчастій, когда государства воюютъ между собою, когда промышленность слаба, путешествія опасны, дла затруднительны, контракты взаимной гарантіи между публикою и предпріятіемъ перевозки становятся почти невыполнимы, коммиссіонеръ и подводчикъ, равно какъ и отправляющій и поручитель всегда предпочтутъ сохранить свою свободу. Но отчего предприниматели перевозки никогда не умли согласиться съ торговцами въ такой стран, какъ Франція, гд дла уже такъ давно достигли широкаго развитія и гд обращеніе такъ безопасно? Въ продолженіе десяти лтъ я имлъ дло съ внутреннимъ судоходствомъ, и оно заглохло на моихъ глазахъ, потому что не могло организоваться. У насъ только тогда поняли, что въ дл перевозки возможенъ справедливый договоръ, выгодный для всхъ интересовъ, когда правительство отдало желзныя дороги въ руки монополіи, присущей такого рода предпріятіемъ, въ руки союза компаній. А между тмъ что можетъ быть проще идеи такого договора.