Галопом к столбу
Шрифт:
железной дороге придумали? А Огарёву эта мысль
по душе пришлась. Самолично возглавить вызвался.
Молодость, наверное, вспомнил. Сказал, что
выделит столько народа сколько затребуем… К
шести вечера велел быть у него для уточнения и
согласования… Даже не знаю, как теперь
выкручиваться?
– Подожди, Вася, - сказал Малинин. - Ты о
беговом стороже Комарове и Севе-
железнодорожнике в этой суматохе не забыл?
– Разумеется,
– Притом, Вася, что Курилов связан с ними.
Мы установили, что по его протекции бегового
сторожа Ивана Комарова приняли в добровольную
народную охрану и назначили сотником. А Комаров
свою Ходынскую сотню создал, в основном, из
железнодорожников… Теперь понял? Думаю, не у
276
вдовушек наш беглец прячется, а в
железнодорожных казармах или в Петербургской
слободке, где квартирует много железнодорожников.
– Убедительно, - согласился Степанов. - Но
почему вы исключаете возможность, что Курилов
может находиться сейчас у своего сообщника на
летнем ипподроме? Места там достаточно.
– Достаточно, - согласился Лавровский. - В
доме смотрителя место ещё для одного жильца
найдётся. И в летней беседке, если в тулуп одеться,
да ещё штоф с собой прихватить, - схорониться
можно. Только не доверяет Пейч смотрителю и
сторожу. Почти каждый вечер причину находит,
чтобы с проверкой к ним нагрянуть. Поэтому не
станет Курилов на бегах прятаться… Экая досада,
не взял я у Ширинкина список Ходынской сотни.
Это нам бы поиск сейчас облегчило.
– Список?
– Чистяков перебрал кипу бумаг на
своём столе. - Вот он. Его ещё вчера по вашему
запросу, Василий Васильевич, прислали от
полицмейстера 2-го отделения. Да я доложить вам
об этом запамятовал.
В списке 1-й Ходынской сотни добровольной
народной охраны, помимо Ивана Комарова,
значилось ещё пятьдесят три человека. Все как один
служащие Московско-Брестской железной дороги.
Кого только здесь не было! Паровозный слесарь и
круговоротчик, ламповщик и протирщик, сцепщик
вагонов и смазчик, багажный кассир и сторож.
Пятнадцать из них снимали комнаты и углы в
277
Петербургской слободке, Грузинах, на Башиловке.
Остальные жили в казармах главных мастерских,
паровозного и вагонного депо, различных
служебных помещениях товарной и пассажирской
станций, в будках и сторожках возле
железнодорожной линии.
Просматривая список Степанов делал возле
каждой фамилии какие-то
стрелки.
– Объясни, что ты там колдуешь? -
поинтересовался Малинин.
– Подсчитываю, какие силы потребуются. Не
отвлекай. Ведь скоро уже идти к Огарёву на доклад.
Закончив подсчёты, он покачал головой:
– Сомневаюсь, что Николай Ильич даст
столько людей. Сами посудите: необходимо
задействовать 1-й и 2-й участок Пресненской части,
1-й и 2-й Сущевской. Для их усиления надо, по
крайней мере, человек пятьдесят из полицейского
резерва. Кроме того, хорошо бы пустить конные
патрули вдоль Алексеевской соединительной ветки.
– И вдоль Ваганьковской линии, которая ведёт
на дровяные склады, - предложил Лавровский.
– А про железнодорожных жандармов совсем
забыли? - вступил в разговор Малинин. - Они
товарную станцию и всё эти депо с мастерскими
получше нас с вами знают.
Степанов покачал головой:
– У них своё начальство. Слишком долго
согласовывать придётся. Да и на конных жандармов
278
особо рассчитывать не стоит. Командир дивизиона
найдёт десятки веских причин для отказа. Огарёв
для него не указ, он начальнику губернского
жандармского управления подчиняется… Раскатали
мы с вами губы, а дадут, в лучшем случае, десятка
полтора. необученных городовых из резерва.
Но он оказался не прав. Огарёв, ссылаясь на
личное распоряжение самого генерал-губернатора,
быстро решил вопросы с начальниками
Московского отделения Минского жандармского
полицейского управления железных дорог
подполковником Новаковским и командиром
Московского
жандармского
дивизиона
подполковником Прудниковым. Начальник
полицейского резерва Грессер заявил было, что в
связи с большим количеством больных среди
личного состава и нехваткой времени для
оповещения, не имеет возможности выделить более
пятнадцати городовых. Но Огарёв так рявкнул, что
он сразу согласился на шестьдесят человек.
Начало операции было назначено на час
пополуночи. А к восьми часам вечера в сыскное
стали прибывать представители подразделений,
участвующих в ней. Неожиданно пришёл и
Аристарх Карасёв.
– Больно уж его сиятельство беспокоится, -
объяснил он.
– Вот и прислал меня, присмотреть за
всем.