Гарик Потный и Оружие Пролетариата
Шрифт:
– Я не могу оставаться здесь долго, мам, - сказал мальчик.
– Я там впереди, у старост два отдельных люксовых...
– Ах, да ты, оказывается, староста, Персик?
– воскликнул один из близнецов с выражением величайшего охуевания.
– Надо было нам сказать, мы ведь и не догадывались.
– Постой, кажется, я припоминаю, он что-то пиздел о подобном, - перебил другой близнец.
– Один раз...
– Или два...
– В минуту...
–
– Завалите ебальники, - замахал руками Персик-староста.
– А почему у Персика новые шмотки?
– не унимался первый близнец.
– Потому что он - староста, - с восхищением сказала мама.
– Ну все, милый, учись хорошо - не забудь прислать мыло, сразу как доберетесь.
Она поцеловала Персика, и тот удалился. Затем она обратилась к близнецам.
– Ну-с, вы двое - в этом году вы должны вести себя прилично. Если я получу еще хотя бы одно мыло с сообщением о том, что вы - что вы взорвали туалет или...
– Взорвали туалет? Мы не взрывали туалет! Мы там срали!
– Но идея охуенная, мам!
– Не смешно. И смотрите за Роней.
– Не волнуйся, мыска Роня с нами не пропадет.
– Заткнитесь, - привычно пробубнил Роня. Он был почти одного роста с близнецами, а на носу у него все еще алело пятно.
– Да, мам, знаешь что? Догадайся, кого мы только что чуть не отпинали в поезде?
Гарик быстро отклонился от окна, чтобы они не заметили, что он наблюдает за ними.
– Знаешь, кто этот черноволосый мальчик, который был рядом с нами на вокзале? Угадай, кто это?
– Кто?
– Гарик Потный!
Гарик услышал голосок маленькой девочки.
– Ой, мам, можно мне пойти в поезд и посмотреть на него? Ну, пожалуйста!..
– Ты уже видела его, Женевьева, к тому же бедный мальчик не бомж из зоопарка, чтобы на него глазели. Но это точно он, Федя? Как ты узнал?
– Спросил. И у него шрам. Правда - как буква Х.
– Бедняжка - не удивительно, что он один, я еще подумала, как странно. Такой вежливый! Спросил, как попасть на платформу.
– А как ты думаешь, он помнит, какой из себя Хуй-Знает-Кто?
Мать неожиданно сделалась очень серьезна.
– Я запрещаю тебе об этом спрашивать, Федя. Не смей. Зачем об такой хуйне вспоминать в первый же школьный день!
– Ладно, может и не буду.
Раздался свисток.
– Поторопитесь!
– сказала мама, и все три мальчика вскарабкались на подножку. Потом они высунулись из окна, чтобы она поцеловала их на прощание, а младшая сестра начала плакать.
– Не плачь, Женевьева, мы пришлем тебе кучу кружевных трусов!
– Пришлем ободок от унитаза и дырку от жопы.
– Вася!
– Шучу, мам.
Поезд тронулся. Гарик увидел, как мать мальчиков машет рукой, а их сестренка, плача и смеясь одновременно, старается бежать наравне с поездом. Потом поезд разогнался, она наебнулась и, лежа, тоже стала махать.
Затем, после поворота, провожающие исчезли из виду. Мимо окон мелькали дома. Гарик был очень возбужден. Он не представлял, что его ждет - но, что бы там ни было, все-таки это лучше того, что он оставляет позади.
Дверь купе отворилась, и вошел младший чернявый.
– Здесь кто-нибудь сидит?
– спросил он, показывая на сидение напротив Гарик.
– А то везде насрано.
Гарик покачал головой, и мальчик сел. Он быстро взглянул на Гарика и сразу же перевел взгляд в окно, притворяясь, будто и не смотрел вовсе. Черное пятно у него на носу так и не оттерлось.
– Хая, Роня.
Это пришли близнецы.
– Слушай, мы идем в середину поезда - там Ли Джордан показывает трёхочковую змею.
– Пиздуйте, - буркнул Роня.
– Гарик, - сказал один из близнецов, - мы не представились. Фёдор и Васисуалий фон Шварценфикт. А это Ронуальд, наш брат. Ну, увидимся.
– Пиздуйте уже!
– попрощались Гарик и Роня. Дверь скользнула на место, закрывшись за близнецами.
– Ты по натуре Гарик Потный?
– выпалил Роня.
Гарик кивнул.
– А... ну хорошо, а то я думал, что это очередная наёбка, - пробормотал Роня.
– Вид у тебя укуренный, а у тебя действительно есть... ну, ты понимаешь...
Гарик расстегнул ширинку.
– Да я не об этом, - Роня показал на лоб Гарик.
Гарик отвел в сторону прядь волос, чтобы стало видно шрам. Роня смотрел во все глаза.
– Это туда Хуй-Знает-Кто?..
– Да, - кивнул Гарик, - но я нихуя не помню.
– Совсем нихуя?
– с интересом спросил Роня.
– Ну - я помню яркий багровый свет, а больше ничего.
– Заебись!
– воскликнул Роня. Он сидел и некоторое время смотрел на ширинку Гарика, а потом, как будто опомнившись, быстро отвернулся к окну.
– А у вас коммунистическая семья?
– спросил Гарик.