Гарпагон
Шрифт:
– Елисей, – прошептал Юдин. – Хватит ждать. Иди, пока никого нет.
– Да-да, я пошёл.
Введенский с решительным видом направился к стойке с микрофоном. Постучал по нему указательным пальцем и, убедившись в том, что всё работает так, как должно работать, заговорил о сомнениях, которые появились у него после выступления начальника строителей. Речь шла, как пояснил он, о произнесённой им фразе: «Мы с мэром уже обо всём договорились», к которой, по его мнению, деловые люди обращаются в случае, когда нет других юридически оформленных соглашений.
Не успел Введенский выразить мысль до конца, как какой-то стоявший рядом мужчина в короткой замшевой куртке подскочил к микрофону и сказал, что полностью согласен с юношей – надо срочно проверить порядок выдачи разрешений на производство работ, а также наличие проектно-сметной документации, ордеров и прочей бюрократической канители.
– Но тут сразу возникает проблема! Без решения суда нам никто ничего не даст. Поэтому, господа, хотим мы того или нет, но первым делом следует идти в суд.
Мужчину замшевой куртке поддержал мужчина в серой парке, заявивший, что хорошо бы провести ещё и независимую экологическую экспертизу, которая – как он знает из собственного негативного опыта – всегда найдёт к чему придраться, дай ей только волю.
Начальник строителей Горбатов хотел что-то возразить, но передумал, увидев, как к микрофону по-хозяйски уверенной поступью направлялся известный депутат городского совета.
Депутат городского совета – статный мужчина с несвежим лицом – сделал небольшую паузу перед выступлением, неторопливо оглядел своих слушателей и только тогда сказал негромким голосом о том, что не понимает, чего ради под его окнами и окнами его избирателей будет вестись строительство какого-то левого объекта.
– Я, ребята, под это не подписывался. Поэтому, обижайтесь на меня, не обижайтесь – дело ваше, но предупреждаю: сразу после праздников я подам официальный запрос по поводу деятельности некоторых – не буду называть конкретных имён – деятелей градостроительного, так сказать, комитета. Я этого так не оставлю!
Несмотря на просьбу депутата не обижаться, Горбатов обиделся. Бросив на выступающего недобрый взгляд, он пнул попавшуюся под ноги пустую пластиковую бутылку, обругал ни за что ни про что рабочих, сел в свой Gelandevagen и покинул митинг в самом дурном расположении духа.
А через полчаса на площадке перед спортивным залом появились четыре тягача. Строители, не мешкая, погрузили на них бульдозеры с экскаваторами и под злорадное улюлюканье толпы увезли в неизвестном направлении.
Это была победа. Введенский смотрел вслед удаляющимся тягачам и не верил своим глазам. Ещё час – да какое там час: полчаса назад! – он даже не сомневался в том, что его труды ни к чему не приведут. А тут…
Последний тягач загудел на подъёме и, выпустив из выхлопной трубы облако чёрного дыма, скрылся за поворотом.
– Победа! – затряс кулаками Савелий Проскурин. – Мы их сделали! Да!
К Введенскому подбежала Оля. Встав на цыпочки, она крепко обняла его за шею и поцеловала в губы. Тут же на него накинулись одноклассники – Кузнецов, Низамутдинов, Проскурин, Рыжик, Юдин. Они хлопали по плечам, смеялись, шутили, хвалили его, а больше всего придуманный им план спасения гимнастического зала.
Когда славословья кончились, и одноклассники успокоились, к ним подошёл стоявший неподалёку в компании шести парней, ещё молодой, лет около тридцати, хорошо и со вкусом одетый мужчина с нервными тонкими губами. Не спеша, снял тонкую перчатку с правой руки и, сложив пальцы лодочкой, протянул Введенскому.
– Поздравляю. План был действительно хорош. И выполнен тоже неплохо.
– Спасибо.
– Меня зовут Артур Васильчиков. В нашем городе я возглавляю…
– Я знаю: кто вы! – перебил Введенский. – Вы комиссар движения «СтопХам». Я вас на You Tube видел.
– Ты смотришь наши ролики в интернете?
– Постоянно!
Васильчиков улыбнулся кончиками губ.
– Что ж… Приятно слышать.
Он с задумчивым видом повернулся лицом к парням, с которыми пришёл защищать гимнастический зал, посмотрел на них так, будто по выражению лиц хотел определить отношение к тому, о чём собирался сказать в следующую секунду, и обратился к Введенскому с вопросом: не хочет ли он присоединиться к ним.
– Нам, – добавил он, – такие, как ты, инициативные, нужны.
– К кому к вам? К движению «СтопХам»?!
– Да.
– Конечно, хочу! – не задумываясь, выпалил Введенский. – Вот только… – он досадливо поморщился, – мне ещё восемнадцати нет. А у вас, я слышал, есть ограничения по возрасту.
Васильчиков сказал, что это не проблема.
– Ты, главное, под машины не суйся и в спор с автохамами не вступай. А всё остальное мы уж как-нибудь уладим.
– Тогда сочту за честь! Можете на меня рассчитывать.
Из толпы активистов движения «СтопХам» выдвинулся полный мужчина лет тридцати с большим красным шарфом, повязанным поверх воротника светлого пальто, и протянул Введенскому руку.
– Хорошо сказано. Думаю, мы с тобой сойдёмся. Фёдор.
– Или, как мы его ещё называем, Федя Пранк, – добавил Васильчиков.
– Можно и Пранк, – согласился тот. – По делам, как говорится, и имя… В общем, зови, как хочешь, мне по барабану.
– Рад познакомиться с вами, – пожал протянутую руку Введенский.
– Взаимно.
Федя Пранк отошёл в сторону. Его место заняли два брата-близнеца двадцати с небольшим лет. Всё в них было одинаково: чёрные волосы, широкие плечи, неуклюжая косолапая походка. Разве что носы были разные – у одного он был выгнутым с небольшой горбинкой посередине, у другого – вогнутым со слегка сплющенными ноздрями.
– Это, – кивнув в сторону близнецов, сказал Артур Васильчиков, – физическая составляющая нашего движения – Тамик и Радик. Незаменимые в нашем деле люди.