Гавань разбитых ракушек
Шрифт:
Нестор уехал, и она занялась обустройством своей жизни. Дом, работа… Она старалась не пропустить ничего, что происходило в клинике. Ездила с медсестрами к беженцам, присутствовала на их лекциях о здоровье и планировании семьи, вела активную переписку с руководством. К счастью, у них в клинике был подключен Интернет. Вообще она удивлялась сочетанию отсутствия электричества и нормального водоснабжения, но при этом присутствию Интернет-сервиса, хоть и с ужасной скоростью. К тому же удивляло и наличие мобильных телефонов практически у всех. Связь при этом была довольно сносной. Телефонные аппараты привозили краденые, продавали за бесценок, карточки с кредитами на разговор
Какое-то время она старалась не открывать личный ящик с электронными письмами, боялась найти там письма от матери и от Дениса. Она старалась не думать о них. Но, конечно же, не получалось. Когда же наконец решилась проверить почту, то нашла лишь письма от Димыча, отца и нескольких подруг. Ничего экстраординарного в их новостях не было, зато они жаждали узнать о ее жизни, и ей было что рассказать. С тех пор она взяла за привычку записывать подробно свои впечатления и рассылать их знакомым и отцу. Отец писал немногословно, но по письмам ощущалось, как близко принимает он все, что с ней происходит. Чудно, но, несмотря на разрыв, ей все же важно было ощущать, что где-то там, далеко, есть родные, которые любят ее. Это ставило под большой вопрос правильность решения разрыва с матерью. Она не знала ответов. И не искала.
От Родионова никаких писем не было. И от его коллег тоже.
Вскоре у нее появился друг, совершенно неожиданно. Пол, двадцатидвухлетний волонтер Корпуса мира, живший в деревне по соседству, заехал к ней при первой возможности, как только услышал о приезде нового координатора. Иностранцев в ближайшей округе было так мало, что любая возможность перекинуться словечком с посланцем из цивилизованного мира казалась априори заманчивой. Ольга так обрадовалась его визиту, словно брата родного увидела. После десяти дней жизни исключительно среди африканцев она начала понимать, что все не так просто, как показалось вначале. Приезд белого, молодого и жизнерадостного парня привел ее в полный восторг. Она встретила его в клинике, где он разыскал ее, а потом привела домой, наплевав на косые и любопытные взгляды соседей.
— Ну что, осваиваешься потихоньку?
Пол оставил свой велосипед около входа и вошел в хижину. Оглядел комнату, усилиями Ольги превратившуюся в милую гостиную с яркими покрывалами на плетеных креслах и всякими любопытными вещицами на стенах и полках.
— Вполне. Уже готов даже список самых вожделенных вещей.
— Например?
— А что, сможешь привезти?
— Я в город поеду недели через две, если дождешься, привезу.
— Я бы и сама до Банжула смоталась, но, боюсь, и там не найду.
— Так чего ты так вожделеешь?
Ольга мечтательно уставилась в потолок.
— Мясо, например. Свежее, сочное мясо. От тушенки и спрессованной курятины меня уже тошнит. Безумно хочу молочные продукты — любые! Сыр, сметану, йогурты, что угодно. Их здесь просто нет, не существует как явления. Как люди живут на сухом молоке всю жизнь, я не представляю. Хочу кофе, настоящий, ароматный, чтобы дух захватывало. Эх, много чего хочу.
— Да все это можно найти в Банжуле. Правда, стоит безумных денег, но все же.
— Тогда мне срочно надо туда выбраться. Иначе я скоро тут сдохну.
— Не сдохнешь. Мы все через это прошли. Только нам еще платят намного меньше, чем ваш Фонд. И то умудряемся выживать.
— Сдохну, сдохну! Я уже курить даже начала от тоски, так даже зажигалку
— Ты осторожнее. Они не особо жалуют женщин с сигаретой в зубах.
— Знаю. Я втихаря, когда никто не видит.
— В гамбийской деревне? Никто не видит? Это из области сюра. Здесь все всё знают друг о друге. Так что не питай иллюзий.
— А и наплевать. Я по мясу соскучилась, нормальному, что бы придумать, а?
— Ну давай съездим вместе в Банжул? У тебя же машина есть офисная — можешь ехать куда хочешь. Пообедаем там где-нибудь и вернемся. Или переночуем, у нас там полно волонтеров, у них можно перекантоваться одну ночь, а потом вернуться.
— Идея! В следующий раз приедешь, так и запланируем. Одна бы я не поехала, но вдвоем как-то проще.
— Скоро и одна будешь по всей Гамбии разъезжать. Вся страна — большая деревня. Здесь все рядом и все просто. Ты еще не осмотрелась. Но ехать надо до дождей. А они уже скоро начнутся, через месяц. Потом дороги превратятся в месиво, не проедешь.
— И что, окажемся запертыми здесь на полгода, пока дожди не перестанут?
— Да нет, иногда дороги просыхают на день-два, так что просветы есть. Да скоро и здесь в округе найдешь много чего полезного.
Пол был прав, она еще не осмотрелась толком, сосредоточившись только на деревне, в которой ее поселили. В принципе с ее окладом жить здесь можно было по-королевски, особенно по сравнению с местными, но выделяться сильно она не хотела, опасалась стать источником постоянного одалживания денег.
Она привыкла к тому, что дети постоянно окрикивали ее на улице «тубаб, тубаб!», хотя взрослые называли просто сестра или, те, кто попронырливее, леди босс. Она знала, где делать покупки, знала, как торговаться на местном крохотном рынке, который по-настоящему оживлялся только по выходным, когда в их деревню стекались люди из соседних деревень за покупками.
Мама Бахна приставила к ней двух девушек для помощи по дому одна, Сере, стирала ее вещи и убирала, вторая, Линда, готовила для нее. Девушки едва понимали по-английски, общаться с ними приходилось больше знаками и жестами, чем словами. Они жили у Бахны, та учила их готовить и вести хозяйство, они были то ли племянницами, то ли более дальними родственницами, но договор, видимо, заключался в том, что Бахна платила за их образование в школе, а те выполняли всю необходимую работу. При том, что в школу дети начинали ходить не согласно возрасту, а как придется, великовозрастные ученицы не были в диковинку. К тому же жизнь у Мамы Бахны была отличной подготовкой к замужеству.
Глава 13
Лара, доктор Виера, док. Ее называли по-разному. Молодая, статная, с лицом африканской богини. Некоторая полнота не портила ее фигуру, напротив, женственные выпуклости в контрасте с тонкой талией и длинной шеей придавали ей вид статуэтки, идеальной черной женщины. Такой она показалась Ольге. Большие черные глаза с характерной поволокой, неожиданно для крупных черт лица тонкий нос, полные, идеально очерченные губы и кожа цвета крепкого кофе с легкой примесью молока. Некоторые племена обладали очень черной кожей, а некоторые, и, видимо, Лара была из таких, были чуть посветлее, но при этом отличались от выраженных мулатов. Она не носила парики, как это делали многие из местных женщин, и не заплетала волосы в многочисленные косички, вплетая пряди чужих волос для того, чтобы удлинить их. Ее длинные волосы всегда были аккуратно сплетены в толстую косу. На ней была белая сатиновая рубашка и джинсы. Никаких пестрых тюрбанов, никаких необъятных африканских платьев.