Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Дикинсон Эмили

Одному штатскому

Перевод К. Чуковского.

Ты просил у меня сладковатых стишков? Тебе были нужны невоенные, мирные, томные песни? По-твоему, то, что я пел до сих пор, было непонятно и трудно? Но ведь я и не пел для того, чтобы ты понял меня или шел бы за мной, Я и теперь не пою для тебя. (Я рожден заодно с войною, И барабанная дробь — для меня сладкая музыка, и мне любы похоронные марши, Провожающие бойца до могилы с тягучим рыданием, с конвульсией слез.) Что для таких, как ты, такие поэты, как я? Оставь же мою книгу, Ступай и баюкай себя тем, что ты можешь понять, какой-нибудь негромкой пианинной мелодией, Ибо я никого не баюкаю, и ты никогда

не поймешь меня.

Прощальное слово солдату

Перевод Б. Слуцкого.

Прощай же, солдат, С тобой мы делили суровость походов, Быстрые марши, житье на бивуаках, Жаркие схватки, долгие маневры, Резню кровавых битв, азарт, жестокие грубые забавы, Милые смелым и гордым сердцам, вереницу дней, благодаря тебе и подобным тебе Исполненных войной и воинским духом. Прощай, дорогой товарищ, Твое дело сделано, но я воинственнее тебя, Вдвоем с моей задорной душой Мы еще маршируем по неведомым дорогам, через вражеские засады, Через множество поражений и схваток, зачастую сбитые с толку, Все идем и идем, все воюем — на этих страницах Ищем слова для битв потяжелее и пожесточе.

Повернись к нам, о Либертад

Перевод Б. Слуцкого.

Повернись к нам, о Либертад, ибо война кончилась, Ширься впредь без всяких сомнений, решительно охватывай мир, Отвернись от войны, от стран былого, свидетельствующих о прошлом, От певцов, поющих отребья славы прошлого, От гимнов феодальному миру, от триумфов королей, рабства, каст и сословий, Повернись к миру, которому предназначены грядущие триумфы — откажись от мира отсталости, Оставь его певцам былого, отдай им отребья прошлого, Но то, что останется, останется для тех, кто воспоет тебя, — войны грядут для тебя (Подумай, в свое время на тебя работали былые войны, нынешние также послужат тебе); Так повернись же, Либертад, и не бойся — обрати свой бессмертный лик К будущему — оно величавее всего, что было в прошлом, И оно бодро и уверенно готовится к тебе, Либертад.

ИЗ ЦИКЛА «ПАМЯТИ ПРЕЗИДЕНТА ЛИНКОЛЬНА» [166]

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень

Перевод К. Чуковского.

1

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень И никла большая звезда на западном небе в ночи, Я плакал и всегда буду плакать — всякий раз, как вернется весна. Каждой новой весной эти трое будут снова со мной! Сирень в цвету, и звезда, что на западе никнет, И мысль о нем, о любимом.

166

Из цикла «Памяти президента Линкольна» — Цикл посвящен Аврааму Линкольну (1809–1865), который был президентом США в годы Гражданской войны. Линкольн погиб 14 апреля 1865 года от руки наемного агента плантаторов.

2

О, могучая упала звезда! О, тени ночные! О, слезная, горькая ночь! О, сгинула большая звезда! О, закрыл ее черный туман! О, жестокие руки, что, бессильного, держат меня! — О, немощное сердце мое! О, шершавая туча, что обволокла мое сердце и не хочет отпустить его на волю.

3

На ферме, во дворе, пред старым домом, у забора, беленного известью, Выросла высокая сирень с сердцевидными ярко-зелеными листьями, С мириадами нежных цветков, с сильным запахом, который мне люб, И каждый листок есть чудо; и от этого куста во дворе, С цветками такой нежной окраски, с сердцевидными ярко-зелеными листьями, Я ветку, всю в цвету, отломил.

4

Вдали,

на пустынном болоте, Притаилась пугливая птица и поет-распевает песню. Дрозд одинокий, Отшельник, в стороне от людских поселений. Поет песню, один-одинешенек, — Песню кровоточащего горла, Песню жизни, куда изливается смерть. (Ибо хорошо, милый брат, я знаю, Что, если бы тебе не дано было петь, ты, наверное, умер бы.)

5

По широкой груди весны, над страною, среди городов, Между изгородей, сквозь вековые чащи, где недавно из-под земли пробивались фиалки — крапинки на серой прошлогодней листве, Проходя по тропинкам, где справа и слева полевая трава, проходя бесконечной травой, Мимо желтых стеблей пшеницы, воскресшей из-под савана в темно-бурых полях, Мимо садов, мимо яблонь, что в розовом и в белом цвету, Неся мертвое тело туда, где оно ляжет в могилу, День и ночь путешествует гроб.

6

Гроб проходит по тропинкам и улицам, Через день, через ночь в большой туче, от которой чернеет земля, В великолепии полуразвернутых флагов, среди укутанных в черный креп городов, Среди штатов, что стоят, словно женщины, облаченные в траур; И длинные процессии вьются за ним, и горят светильники ночи, Несчетные факелы среди молчаливого моря лиц и обнаженных голов, И ждет его каждый поселок, и гроб прибывает туда, и всюду угрюмые лица, И панихиды всю ночь напролет, и несется тысячеголосое могучее пение, И плачущие голоса панихид льются дождем вокруг гроба, И тускло освещенные церкви, и содрогающиеся от горя орга́ны, — так совершаешь ты путь С неумолчным перезвоном колоколов погребальных, И здесь, где ты так неспешно проходишь, о гроб, Я даю тебе ветку сирени.

7

(Не только тебе, не тебе одному, — Цветы и зеленые ветки я всем приношу гробам, Ибо свежую, как утро, хотел бы пропеть я песню тебе, о светлая и священная смерть! Всю тебя букетами роз, О смерть, всю тебя покрываю я розами и ранними лилиями, Но больше всего сиренью, которая цветет раньше всех, Я полной охапкой несу их тебе, чтобы высыпать их на тебя, — На тебя и на все твои гробы, о смерть.)

8

О плывущая в западном небе звезда, Теперь я знаю, что таилось в тебе, когда месяц назад Я шел сквозь молчаливую прозрачную ночь, Когда я видел, что ты хочешь мне что-то сказать, ночь за ночью склоняясь ко мне, Все ниже поникая с небес, как бы спускаясь ко мне (а все прочие звезды глядели на нас), Когда торжественной ночью мы блуждали с тобою (ибо что-то не давало мне спать), Когда ночь приближалась к рассвету и я глядел на край неба, на запад, и увидел, что вся ты в истоме тоски, Когда прохладною прозрачною ночью я стоял на взгорье, обвеваемый бризом, И смотрел, где прошла ты и куда ты ушла в ночной черноте, Когда моя душа, вся в тревоге, в обиде, покатилась вслед за тобою, за печальной звездой, Что канула в ночь и пропала.

9

Пой же, пой на болоте, О певец, застенчивый и нежный, я слышу твою песню, твой призыв, Я слышу, я скоро приду, я понимаю тебя, Но я должен помедлить минуту, ибо лучистая звезда задержала меня, Звезда, мой уходящий товарищ, держит и не пускает меня.

10

О, как я спою песню для мертвого, кого я любил? И как я спою мою песню для милой широкой души, что ушла? И какие благовония принесу на могилу любимого? Морские ветры с Востока и Запада, Дующие с Восточного моря и с Западного, покуда не встретятся в прериях, — Эти ветры — дыхание песни моей, Их благовоние я принесу на могилу любимого.