Герцогиня с Османского берега

Lucrezia Borgia

Пока над Сюмбюлем колдовал лекарь, Нигяр стояла у входа и молилась Аллаху. Она понимала, что у неё больше нет права обратиться к мусульманскому богу, но жгучее желание помочь старому другу оказалось сильнее неё самой. Несколько раз бывшая калфа бросала встревоженный взгляд в щель, но никак не могла успокоиться. Если вдруг на почве сегодняшнего происшествия возникнет вооружённый конфликт, ей можно навсегда распрощаться с мечтой узнать правду о дочери. Конечно, Хюррем Султан сделает всё, чтобы этого не случилось, но кто знает, мало ли кто может случайно проболтаться,

а новости разносятся по дворцу Топкапы, и гарему в частности, быстрее вспышки молнии. Решив, что больше метаться из угла в угол она больше не в состоянии, Нигяр решительно распахнула двери и вошла внутрь помещения.

– Он будет жить? – обратилась она к доктору. – Скажите мне правду.

– Не знаю, как ответить на ваш вопрос, султанша, - опустив голову, ответил лекарь, - минуту назад дыхание аги остановилось, я не смог выяснить, почему.

Нигяр побледнела от страха. Инстинктивно она разорвала халат на груди Сюмбюля и несколько раз с силой нажала кулаком в область сердца. В комнате раздался взрыв страшнейшего хрипа, после чего главный евнух задышал спокойно и ровно. Герцогиня Норфолк, обливаясь слезами, упала на колени и принялась читать молитву.

========== Глава 17. После грозы ==========

Работорговец по имени Али давно мечтал о том, чтобы его товар заинтересовал двор султана Османской империи. Сколько раз он нахваливал невольников и невольниц, которых ему привозили пираты и разбойники всех мастей с разных уголков мира, но долгое время доверенные лица султана не обращались к нему со спросом лучших рабов для правящей династии. И вот Али оказался на пороге осуществления заветного желания. Через несколько дней он должен отправиться в Стамбул, чтобы представить живой товар на выбор служителям султанского дворца. Али спешил к своему молочному брату, лучшему изготовителю ковров в Египте Ахмеду Эфенди чтобы поделиться с ним своей радостью.

– Я всегда знал, что ты преуспеешь в своём деле, брат. – радостно промолвил Ахмед, затягиваясь кальянной трубкой. – Небеса и вправду на твоей стороне.

– Дело остаётся за малым – продать пленников султану, а угодить ему непросто. – ответил Али.

– Аллах да поможет тебе.

– Аминь.

Приятный разговор внезапно был прерван криками и руганью, доносившимися со двора. Хозяин и его гость поспешили на шум. Надсмотрщик повалил в пыль мальчишку лет девяти – десяти и с силой пнул его ногой.

– Что у вас произошло? – грозно спросил Ахмед, а затем указал на мальчишку. – Этот маленький мерзавец опять что-то натворил?

– Эфенди, Хамзат уронил ведро с водой. – ответил надзиратель. – Видите вон там тёмное пятно? Так вот, это его работа. И ладно бы, если бы он просто разлил воду, так он ещё и ведро разбил!

Али взглянул на мальчика и почувствовал, как у него всё сжимается внутри. Маленький даже для своего возраста, очень худой, грязный, с тяжёлыми мешками под глазами и засаленными волосами, он был похож больше на чёрта, чем на живого ребёнка. Паренёк жалостливо взглянул на своего хозяина и его большие чёрные глаза наполнились слезами. Что-то подсказывало ему, что сейчас его накажут, притом очень серьёзно.

– Ах ты, бестолочь! –

взорвался Ахмед. – За эти два дня ты в третий раз не удерживаешь ведро с водой!

– Пр…простите, эфенди. – пролепетал мальчик. – Это вышло случайно. Ведро такое тяжёлое…

– Молчать! – грубо оборвал его хозяин. – Я не позволял тебе открывать твой грязный вонючий рот, ты, ничтожная скотина!

Дважды обойдя вокруг лужи, Ахмед Эфенди покачала головой. Мальчишка доставлял ему столько неприятностей, что в какой-то момент он пожалел, что не продал его сразу же, как только заполучил.

– Мурад, отвесь этому засранцу двадцать ударов палкой и запри в подвале. – приказал он надсмотрщику. – И не давай ему ни есть, ни пить. Пусть знает, что бывает с теми, кто своей неуклюжестью тормозит производство.

Грубо схватив мальчишку за запястье, надзиратель потащил его на задний двор, чтобы исполнить приказ о наказании. Маленький раб даже не думал сопротивляться, но его всего трясло от страха. Али наблюдал за этой картиной и пришёл к выводу, что все эти годы он плохо знал своего молочного брата… И хотя он сам промышлял торговлей живым товаром, его подручные обращались с пленниками подобающе. Работорговец уличил подходящий момент и решил порасспросить его о мальчике поподробнее.

– Скажи мне, Ахмед, зачем ты так жесток к ребёнку?

– О, Али, если я буду слишком снисходителен к кому-то из рабов, они перестанут трудиться. – улыбаясь и чуть ли не смеясь ответил тот. – Не имеет значения, взрослый или ребёнок, все они не понимают хорошего обращения с ними.

– Но ведь он слаб и изнеможен. Как он у тебя оказался?

– Конкретно этот малой у меня уже почти четыре года. Его родители умерли от голода, и я сделал его вместе с его сестрой своими рабами. Через год девчонка умерла, и теперь он работает за двоих. – Ахмед самодовольно погладил бороду. – А тебе зачем знать?

– Послушай, брат, - неожиданно попросил Али, - продай того мальца мне. Я дам за него пятьдесят золотых.

– Хм… А ты, видать, сильно богат, раз предлагаешь за столь жалкое существо такие огромные деньги. – удивился Ахмед. – Я продам тебе мальчишку, но за сто золотых. – ехидно прибавил он.
– Идёт?

– Идёт.

Через час сделка была надлежаще оформлена. Али передал молочному брату нужную сумму денег и спросил у него разрешения забрать только что купленного мальчика, на что тот ответил, что паренёк отныне принадлежит ему, и что он вправе забрать его, когда угодно. Старший надсмотрщик за рабами проводил работорговца в подвал, куда посадили мальчугана, и открыл ему дверь. Али вошёл внутрь тёмного и холодного помещения и первым делом поспешил успокоить испуганного малыша.

– Тихо, тихо, я не причиню тебе вреда. – спокойно сказал он и ещё раз осмотрел своё приобретение.

Мальчик трясся от страха и боялся взглянуть в глаза господину. За совершённую оплошность его жестоко наказали – щуплое тельце невыносимо болело после ударов виноградными прутьями, а темница пугала паренька сама по себе. Али присел рядом с ребёнком.

– Значит, тебя зовут Хамзат, не так ли? – спросил он, старясь говорить ровно и по возможности ласково.

– Да. – еле слышно выдавил из себя мальчик.