Герцогиня с Османского берега

Lucrezia Borgia

– Что вы с ним сделали? – взволнованно спросила она.

– Только то, что он заслужил. – последовало в ответ.

Нигяр приподняла Сюмбюлю голову и прислушалась, чтобы определить, дышит ли он. Затем она проверила наличие пульса. Только после этого бывшая калфа смогла вздохнуть с облегчением.

– Благодарите Всевышнего за то, что этот человек жив, сэр Томас. – обратилась она к мужу.

Едва герцог раскрыл рот, чтобы ответить супруге, раздался голос глашатая:

– Дорогу! Хасеки Хюррем Султан Хазрет

Лери! Михримах Султан Хазрет Лери!

Роксолана и её дочь своим появлением вызвали суету среди стражников англичан. Говард и Брайан повернулись к восточной королеве и учтиво поклонились ей. Нигяр не знала, что ей делать – попытаться остановить кровотечение или бросить всё, чтобы высказать своё почтение султаншам. Сперва герцогиня решила, что второй вариант будет более предпочтителен, но Хюррем жестом повелела ей не вставать. О том, что произошло, она догадалась без лишних объяснений. Михримах стояла рядом с матерью и также, как и она, пылала от гнева. Позади султанш стояла Шакира Хатун и, зажав рот от ужаса, всхлипывала и отказывалась верить в происходящее.

– Господа, я требую объяснений! – властно прогремел в коридоре голос Роксоланы. – По какому праву вы позволили себе поднять руку на моего слугу?

Прежде, чем англичане успели что-то ответить, султанша обратилась к подоспевшим стражникам.

– Быстрее приведи сюда лекаря. А ты найди Рустема Пашу. Скажи ему, пусть немедленно идёт в зелёную кальянную комнату.

Отослав своих людей по поручениям, Хюррем присела на корточки около Нигяр. Та старалась унять кровь, вытирая Сюмбюлю лицо куском кружева, сорванного с рукава платья.

– Он жив? – спросила султанша.

– Да, госпожа, жив, - ответила Нигяр, - но мне кажется, что у него что-то повреждено внутри.

– Вы, двое, перенесите Сюмбюля Агу к нему в покои, только осторожнее, и не поднимайте шум. Лекаря сразу ведите туда. Нигяр, ты можешь проследить, чтобы всё прошло без происшествий и осложнений? – обратилась она к герцогине Норфолк.

– Конечно, Ваше Величество.

– Валиде, неужели ей можно… - удивлённо спросила Михримах.

– Сегодня ей можно. – ответила ей мать. – Смотрите только, не привлекайте к себе внимания. – добавила Хюррем, обращаясь к стражникам.

Принцесса решила своими силами прикрыть маскировочное мероприятие. Она уверенно шагала позади слуг, прикрывая, заодно, Нигяр. Являясь настоящей дочерью своих родителей, Михримах прекрасно понимала, что если вести о сегодняшнем происшествии дойдут до сведения султана и короля, неизбежен скандал, если не война. Герцогиня Норфолк тоже понимала это. Хрупкий мир между двумя государствами, который так долго и с таким трудом выстраивался дипломатами с обеих сторон, оказался в подвешенном состоянии.

– Леди Нигяр, ведь вы не хуже меня знаете, к чему может привести столь агрессивный поступок вашего супруга. – негромко сказала она по-английски, чтобы не давать рабам пищи для сплетен.

– Да, Ваше Высочество, - ответила та, - этого я больше всего и боялась.

– Полагаю, что вы, будучи заинтересованным лицом, подтолкнёте герцога, как виновника случившегося, к возмещению ущерба, нанесённого султану Сулейману, во избежание начала военных действий Османской Империи в отношении Англии?

– Боюсь, султанша, герцог не примет мои слова к сведению как раз по причине моей заинтересованности.

– Почему?

– На столь дерзкий поступок он пошёл по личным мотивам.

– Не имеет значения, какие цели преследовал господин Говард, личные или нет, он нарушил закон. Если он не ответит за свои действия, ответит Англия и пострадают сотни, тысячи невинных людей. В любом случае его нужно склонить к действиям, которые предотвратили бы катастрофу. – Михримах помрачнела. – Есть ли среди англичан кто-то, кто может повлиять на герцога?

– Может быть, Брендон… - тихо проговорила Нигяр, как бы совещаясь сама с собой.

– Что-то?

– Ваше Высочество, вы попробуйте обратиться к милорду Саффолку. – уверенно сказала Нигяр. – Хотя он и страдает эгоизмом, но он беззаветно предан королю и сделает всё, чтобы честь монарха осталась незапятнанной. Он должен помочь.

– Хорошо, я поговорю с ним. А вы не отходите от Сюмбюля Аги ни на шаг, миледи. Вмешивайтесь, если лекарь будет делать что-то неправильно. – приказала принцесса прежде, чем разминуться с герцогиней.

Обменявшись с леди Норфолк поклонами, юная султанша оправилась в крыло, где расположились гости из Англии. Она расспрашивала у стражников, как попасть к герцогу Саффолку, приказала сообщить ему, что хочет обсудить с ним дело государственной важности. Наконец её проводили в гостевые покои Чарльза Брендона. Тот был удивлён поздним визитом принцессы.

– Ваше высочество, прошу извинить меня и мою супругу, нас никто не предупреждал… - начал оправдываться герцог.

– Ничего страшного, милорд, - ответила принцесса, - иногда неотложные дела настигают нас в самое неподходящее время. – Михримах обратилась к Кэтрин. – Леди Саффолк, прошу вас оставить меня наедине с вашим мужем для серьёзного разговора.

Отвесив реверанс, Кэтрин Уиллоуби перешла в другие покои. Нельзя не сказать о том, что молодая женщина почувствовала укол ревности. Ещё бы, эта королевская выскочка ещё наглее, чем Анна Болейн – та хотя бы стыдилась выгонять законную супругу предмета обожания посреди ночи из спальни. Леди Саффолк прислушалась к разговору Чарльза и Михримах…

– Скажите, милорд, - спросила принцесса, - если бы не английская делегация пожаловала в Османскую Империю, а наоборот, и если бы один из членов делегации поднял руку на личного слугу вашего короля, как бы назывался этот поступок?