Гезат
Шрифт:
Когда весть об этом добралась до меня, решил было сразиться турма на турму, но потом пожалел своих парней. Я трудно привыкаю к новичкам. Поехал в сопровождении Гленна, который вез на коне два запасных длинных тяжелых копья, изготовленных наподобие рыцарских в Бибракте по моим наставлениям: древки из ясеня длиной три метра семьдесят сантиметров, плюс железный тридцатисантиметровый наконечник, но без вэмплейта — стальной воронки, защищавшей руку. Третье копье было у меня. Бойцы моей турмы не могли понять, зачем я вожу такие неудобные, по их мнению, копья. Для них, ездивших без глубоких седел, такое копье, конечно, ни к чему. Я решил показать, чего оно стоит в умелых руках при нужном оснащении.
Выехавший на поединок со мной германец имел легкое копье длиной метра два с половиной, поэтому я не особо заморачивался мыслями о защите. Направил коня так, чтобы враг был слева. Скакал не очень быстро. Все-таки давно не участвовал в подобных поединках, боялся промахнуться с непривычки. Германец тоже не спешил. Мы сближались с общей скоростью километров двадцать пять в час. Враг был росл, я бы даже сказал, громоздок. Лучше мишени не придумаешь. Облачен в бронзовый шлем с приделанными по бокам, бычьими рогами и железную кольчугу. Щит круглый деревянный диаметром сантиметров семьдесят. На коне никакой защиты. В нужный момент я опустил копье и направил его в нижнюю часть живота германца. Подставить щит он не успел. Столкновение было не таким сильным, как с рыцарем, потому что доспехи у врага легче, чем будут в Средние века, и, главное, нет седла. Соперника с продырявленным животом словно сдуло с коня. Грохнулся германец так, что шлем свалился с головы и, потеряв правый рог, неуклюже, как бы прихрамывая, покатился по траве.
Я проскочил мимо него, развернул коня и поехал на исходную точку. Один из моих подчиненных, приехавших посмотреть на поединок, поймал жеребца, а потом и вытряхнул тяжело раненого наездника из кольчуги и сапог, а также забрал однорогий шлем и оружие. Германцы не мешали этому. Доспехи, оружие и лошадь побежденного — законная добыча победителя.
Как и предполагал, нашлись желающие отомстить мне за гибель соратника и, что важнее, победить победителя. Это ведь будет победа не над неизвестным вражеским воином, а над тем самым, который так легко завалил Фрица или какие там у них сейчас имена? У второго моего соперника был крупный буланый конь, такие большие сейчас редко встречаются, и всадник был под стать ему. Навершие на железном шлеме имел в виде сжатой в кулак кисти, напоминавшей совсем другой орган. Навстречу этому сопернику я поехал быстрее и чуть не сплоховал, направив копье немного правее, чем надо. На мое счастье германец взял левее, чтобы быстрее достать меня. Удар получился немного сильнее, почувствовал его поясницей, резко отклонившись к задней луке. И этого германца будто сдуло с коня, причем вместе с мягким плоским седлом и попоной, которую, видимо, очень сильно прижимал ногами к телу животного.
Третий соперник был мельче и моложе и конек под ним соловой масти, не самой, скажем так, модной у германцев и кельтов, но пользующейся спросом у римлян. Шлем имел кожаный и доспех тоже, но с нашитыми железными бляшками и кусками кольчуги. Этот попробовал учесть опыт предыдущих товарищей, в последний момент кинул коня вправо, от меня. Я тоже учел предыдущий опыт и взял левее, на него. В итоге попал германцу в бедро. Мой удар сбросил его с жеребца. Я развернул своего коня, вернулся к поверженному противнику, который, несмотря на глубокую рану, сумел встать и вытащить из ножен спату. Воткнув копье подтоком в землю и привязав к нему своего коня, подошел к сопернику, сделал ложный замах саблей и следующим движением, коротким и быстрым, без сильного замаха, снес его бестолковую голову. Демонстрировать навыки фехтования ни к чему. Лучше, если противник недооценивает тебя. После чего сел на коня и вернулся на исходную позицию дожидаться, когда мой помощник соберет трофеи и следующий германец выедет на поединок.
Ждал долго, но никто так и не сподобился попытать удачу. Видимо, решили, что сегодня схватил ее за длинный чуб я. Под дружные и радостные крики легионеров и всадников уехал к своей турме. Я вселил им уверенность, что германцев можно бить и делать это, вроде бы, запросто. О том, насколько высока стала моя репутация среди кельтов, причем не только из моей турмы, и говорить нечего. Ты можешь быть смелым и добычливым командиром, но для них важнее победить врага в личном поединке. Победа над тремя врагами подряд возводит твою славу в куб.
Вторым плюсом от этого мероприятия было то, что один из трофейный жеребцов, соловый, с длинными белыми гривой и хвостом, запал в душу Децима Юния Брута Альбина.
— Продай мне этого коня, — произнес он почти приказным тоном. — Я хорошо заплачу.
Если бы собирался заплатить хорошо, то сразу бы назвал неприлично большую сумму. Мне этот конь был не нужен, в отличие от расположения легата одиннадцатого легиона.
— Дарю его тебе, — сказал я и, чтобы этот красивый жест не показался навязанным, добавил: — Чтобы боги и дальше были благосклонны ко мне.
— Уверен, что богам понравится твоя щедрость! — двусмысленно воскликнул Децим Юний Брут Альбин.
Он разглядывал подарок с радостью ребенка, цокал языком, похлопывал жеребца по спине, теребил длинную гриву. Я всегда удивлялся умению некоторых людей восхищаться любой ерундой. Впрочем, конь — ерунда не любая и уж точно не малая.
Еще четыре дня Гай Юлий Цезарь выводил свою армию и, предлагая сразиться, выстраивал ее в три линии перед лагерем германцев, огороженном арбами и защищенном только с нашей стороны рвом шириной метра два и такой же глубины и низеньким валом. Ариовист отказывался, высылал лишь конные отряды. Во время войны с эдуями он показал себя умеющим выждать выгодный момент для генерального сражения. Сейчас, видимо, ждал, когда римляне сделают ошибку, подставятся, чтобы нанести смертельный удар. Проконсул тоже не сильно рвался в бой, иначе бы повел легионы на вражеский лагерь, слабо укрепленный. Подозреваю, что обе стороны все еще надеялись разрешить дело миром.
Стычки происходили только между всадниками, как один на один, так и дважды отряд на отряд. Видимо, я испортил карму германцам, потому что начали через раз проигрывать. Со мной сражаться никто не хотел. Я проторчал на второй день с полчаса на поле перед первой нашей линией и уехал ни с чем. После чего перестал появляться там, даже не смотрел чужие поединки.
Ситуация обострилась вечером пятого дня, когда германцы захватили эдуйский обоз, который вез из Бибракты зерно и гнал отару баранов для нашей армии. Не знаю, почему обозников не предупредили. Наверное, Гай Юлий Цезарь наделся, что Ариовист не осмелится сделать это, чтобы оставалась возможность решить дело миром. Теперь стало понятно, что сражения не избежать.
На следующее утро легионы опять вышли из лагеря, построились, как обычно, но на этот раз пошли мимо лагеря германцев. Отойдя от него на шестьсот двойных шагов (примерно восемьсот пятьдесят метров), остановились и начали возводить второй каструм силами одиннадцатого и двенадцатого легионов. Остальные четыре стояли в две линии, готовые к бою. Сообразуясь с рельефом местности, строили каструм ориентированным не строго север-юг, а смещенным по часовой стрелке градусом на сорок. Ариовист вывел из лагеря всю свою конницу, тысяч пять-шесть, плюс по пехотинцу при каждом всаднике, которые имитировали нападение, но так и не решились начать сражение. Новый каструм был достроен, и в нем разместились испытанные девятый и десятый легионы и половина вспомогательных войск, а остальные вернулись в старый. Как по мне, это было самое мудрое решение командующего армией, потому что толкотня в переполненном каструме мне порядком надоела. После ухода двух легионов даже дышать стало легче.
Утро началось с обычного построения перед лагерем германцев, только теперь одна линия из двух легионов стояла с другой стороны его. Германцы опять выслали небольшие отряды конницы, но Гай Юлий Цезарь запретил поединки, боясь, что они отвлекут внимание, и Ариовист нападает под шумок.
Тот оказался хитрее, чем думал проконсул. В полдень, когда легионы вернулись в каструмы, чтобы пообедать, германцы большими силами напали на новый. Видимо, надеялись быстро справиться с двумя легионами. Только вот воины там были закаленные в боях, а каструм укреплен по всем правилам.