Глобальные перспективы высшего образования
Шрифт:
Политические решения об увеличении доходов, как правило, предусматривают перенесение части бремени затрат на студентов и их семьи (плата за обучение и «пользовательские сборы» [3] ) [Johnstone, Marcucci, 2010]. В странах с бесплатным или почти бесплатным образованием была введена плата за обучение (в 1997 г. в Китае, в 1998 г. в Великобритании, в 2001 г. в Австрии и других государствах). Во многих странах была значительно повышена плата за проживание студентов в общежитиях (особенно заметно – в африканских государствах к югу от Сахары, а также в странах Центральной и Восточной Европы).
3
В данном контексте речь идет о «пользовательских сборах» (“user charges”), предусматривающих компенсацию расходов, которые раньше в основном обеспечивались государством или вузом (и в значительной степени субсидировались),
В некоторых странах – в Японии, Южной Корее, Индонезии, Бразилии, на Филиппинах и др. – государственный сектор сохраняется как относительно избирательный и элитный, поскольку бремя массового зачисления абитуриентов несет частное высшее образование.
Одной из самых примечательных тенденций последних нескольких десятилетий был происходивший по всему миру рост сектора частного высшего образования. В наши дни около 30 % зачисляемых абитуриентов в глобальном масштабе приходится на частные вузы. Во многих странах частное высшее образование существовало на протяжении столетий: оно традиционно доминирует в таких восточноазиатских странах, как Япония, Южная Корея и Филиппины; это ключевой сегмент ландшафта американского высшего образования. При этом в глобальном масштабе частное высшее образование занимало незначительное место. Но в настоящее время во многих странах мира сектор коммерческих и квазикоммерческих вузов растет самыми быстрыми темпами. В частности, в Индонезии, Японии, на Филиппинах, в Южной Корее и на Тайване в частные вузы зачисляют свыше 70 % от общего количества студентов. В большинстве латиноамериканских стран высшее образование в частном секторе получают более половины студентов. Быстро увеличивается количество частных университетов в Центральной и Восточной Европе, в странах, которые в прошлом были республиками СССР, а также в Африке. Значительный по размерам частный сектор имеется в Китае и Индии.
В общем, частный сектор «поглощает спрос» – он предлагает доступ к высшему образованию студентам, уровень подготовки которых не соответствует требованиям государственных вузов, или тем, кто не попал в другие университеты из-за нехватки мест. Несмотря на существование некоторых избранных частных университетов, обычно частный сектор обслуживает массовую клиентуру и не рассматривается как престижный. Вузы, пользующиеся законным правом на получение прибыли, составляют относительно небольшой, но заметно растущий, особенно в развивающихся регионах, подсектор высшего образования. Они управляются преимущественно по бизнес-модели, когда основные властные полномочия сконцентрированы в советах и у высшего руководства, а самостоятельность и влияние профессорско-преподавательского состава ограничены. Студенты рассматриваются как потребители и как источники прибыли.
Одновременно наблюдается тенденция к приватизации государственных университетов. Сейчас в США выделяемые государством средства составляют не более четверти операционных бюджетов большинства крупнейших государственных исследовательских университетов. Ожидается, что остальные финансовые ресурсы будут получены за счет таких источников, как плата студентов за обучение, доходы от исследований, связей с промышленностью и других видов предпринимательской деятельности. Предполагается, что в будущем эти университеты будут тем или иным способом переданы в частные руки. Феномен приватизации государственных университетов все более часто встречается и в остальном мире. Правительства таких стран, как Австралия и Китай, явным образом дают понять, что университеты должны увеличить вклад в покрытие операционных расходов, своими силами порождая дополнительные доходы. Все длиннее становится список стран (в их числе Россия и Китай), в которых государство финансирует обучение лишь части студентов (соответствующий выбор основывается на личных достижениях поступающих), а тем, кто зачислен дополнительно, назначается высокая плата за обучение, что позволяет получать необходимые для образовательной деятельности средства. Использование этих финансовых источников означает коммерциализацию вузов и противоречит традиционному пониманию роли университетов.
Очевидно, что развитие информационных и коммуникационных технологий оказывает влияние на академическую сферу или даже, как утверждают некоторые, преобразует ее. Нововведения, основанные на технологических достижениях (дистанционное обучение и др.), якобы приведут к устареванию университета. Мы полагаем, что традиционные университеты сохранят свои позиции. В то же время нельзя не признать, что происходящие изменения – одна из ключевых составляющих процесса академической трансформации в XXI в.
Появление Интернета означало настоящую революцию в коммуникациях в сфере знаний. Электронная почта повсеместно используется для академических взаимодействий всех типов. Самое широкое распространение получили электронные журналы. Традиционные издатели книг и периодики все больше используют Интернет для распространения публикаций.
Все более заметным явлением становится использование в сфере науки и образования дистанционных интернет-технологий. Технологии интерактивного дистанционного образования усложняются и все чаще применяются вузами не только для создания условий, позволяющих студентам проходить отдельные курсы, но и для обучения на получение диплома. Показательный пример дистанционного образования – массовые открытые дистанционные курсы. Они все более широко используются по всему миру, так как позволяют студентам из самых разных стран виртуально и интерактивно знакомиться с курсами, которые предлагают наиболее известные университеты.
В наши дни представители академической профессии находятся под невиданным прежде давлением. Во многих странах необходимость ответа на требования массовизации привела к заметному снижению уровня квалификации профессорско-преподавательского состава. В мире в целом, возможно, до половины преподавателей, занятых в послешкольном образовании, имеют только степень бакалавра, особенно это касается развивающихся стран; среди преподавателей вузов докторские степени в Китае имеют всего 9 %, в Индии – 35 %, в Нигерии – меньше половины. В странах Латинской Америки до 80 % преподавателей работают на неполных ставках, не имея гарантии занятости, что отрицательно сказывается на их вовлеченности в научно-образовательную деятельность. Тенденция к частичной занятости набирает силу повсюду, включая США. В наши дни во многих странах (например, в Китае, Вьетнаме и Уганде) университеты нанимают на условиях частичной занятости преподавателей, работающих на полную ставку в других вузах; следовательно, эти преподаватели не способны исполнять все свои обязанности ни по месту основной работы, ни по месту подработки. Значительные различия между государствами в академической заработной плате влекут за собой миграцию мозгов в страны с более высоким уровнем денежного вознаграждения, которые, как правило, предлагают и лучшие условия труда. Во многих странах преподаватели вузов не способны прожить на зарплату, которую они получают по месту основной работы, и вынуждены искать подработку. Согласно данным одного из недавних исследований заработной платы преподавателей в 15 странах, в половине из них респонденты, работавшие на полную ставку, не могли прожить на это денежное вознаграждение. Даже там, где преподавателям платят удовлетворяющее их основные потребности вознаграждение, оно лишь незначительно превышает среднюю для страны заработную плату. Очевидно, что преподаватели получают недостаточное денежное вознаграждение за свой труд; вследствие этого возникает проблема с привлечением к преподаванию в университетах «лучших из лучших» [Altbach, Reisberg, Yudkevich et al., 2012].
С точки зрения подотчетности и оценки деятельности автономия вузовской профессуры была частично ограничена. Маятник власти в высшем образовании качнулся от преподавателей в сторону менеджеров и бюрократов, что оказало сильное воздействие на университеты.
Три миссии современного университета – преподавание, исследования и оказание общественных услуг – пребывают в непрерывном и напряженном взаимодействии. В той степени, в какой университеты пользуются автономией в разработке собственных планов и программ, им приходится принимать трудные решения об установлении приоритетов и размещении ресурсов (аналогичное положение у государственных и других агентств, ответственных за системное планирование в сфере высшего образования).
Исследовательские университеты находятся на вершине академической системы и непосредственно участвуют в функционировании глобальной сети знаний. Создание таких институций требует крупных затрат, не менее крупные расходы связаны с их деятельностью. Их материальная база, включая лаборатории, библиотеки, информационную и техническую инфраструктуру, должна поддерживаться на уровне самых высоких международных стандартов. Особенно важное значение для национальных агентств развития, равно как и для престижа отдельных университетов, имеют исследования в ключевых областях знаний, таких как информационные технологии и науки о жизни. В последние годы государство, поощряющее исследования в сферах биотехнологий и информатики, увеличивает поддержку университетских исследований. На протяжении нескольких последних десятилетий в Европейском союзе непрерывно возрастает доля сектора высшего образования в расходах на исследования и разработки. В странах – членах Организации экономического сотрудничества и развития государственный сектор прямо или косвенно финансирует 72 % всех академических исследований. Развитие так называемой тройной спирали связей (triple helix) «университеты – государство – промышленность» привело к важным организационным изменениям, которые заключаются в создании специализированных отделов, ответственных за порождение новых потоков доходов.