Гнев Тиамат
Шрифт:
День за днем, они с Алексом двигались по кораблю, проверяя, ремонтируя и пробуждая от спячки каждую из систем. Полная команда управилась бы часов за десять, а их было всего двое. Но они сумели – реактор, связь, энергосистема, двигатели, оружие. Некоторые процедуры обслуживания требовали бригады из четверых, но они находили обходные пути. Мало-помалу, «Росинант» возвращался к жизни.
Пока они работали, Наоми замечала, как пребывание на «Шторме» изменило Алекса. Знал он сам, или нет, но он стал лучше разбираться в электрических системах. Узнал некоторые трюки для проверки устойчивости карбон-силикатного волокна, которые внезапно и на ровном месте сэкономили им целых полдня.
Спали в своих старых каютах. Она не поручилась бы за Алекса, но могла сказать про себя. У неё никогда не было ничего, что она могла назвать «своим», но в её каюте возникало ощущение возвращения к какой-то другой, древней Наоми. Словно наткнуться на любимую игрушку из детства, и вспомнить обо всех полузабытых переживаниях, связанных с ней. Рубашки, которые она носила, потому что они нравились Джиму. Магнитные ботинки с дополнительным ремешком на икре, которые помогали стабилизировать колени. Сломанный ручной терминал, что она собиралась починить перед уходом, да так и не сподобилась.
На корабле были и другие каюты с личными вещами. Принадлежавшими Амосу и Бобби. Или даже Клариссе. Может Джиму. Следы обычной жизни. Ей хотелось увидеть и их, но она сдерживалась, не уверенная, что причины её желания правильные, а это почему-то казалось важным.
Как только запустилась связь, «Роси» начал получать тайные сообщения от подполья. С тех пор, как она покинула шаттл, через врата Фрихолда прошло три бутылки. Из Солнечной системы, Убежища, и Патрии. И ожидались ещё. В свободное от работы время, она разбирала информацию, и выслушивала доклады лидеров подполья. Её подполья.
Недели через полторы после прибытия, Наоми вышла полюбоваться закатом, сидя на песке пустыни. На самом деле, хоть она и любила жаловаться, как жутко ей на планетах, сюрреалистическое ощущение от пребывания под огромным воздушным куполом ей нравилось. Где-то через час ей придется вернуться внутрь, или она начнёт испытывать сильное беспокойство. Но первые тридцать минут были прекрасны. Солнечный свет тонул в песке, освещая его изнутри. Звёзды, расцветавшие над головой, были знакомы, пусть даже потоки воздуха в вышине лишали их неподвижности, заставляя мерцать и подмигивать.
Было очень странно находиться в таком тихом, мирном, пустынном месте, и одновременно – в самом центре войны.
Она услышала шаги Алекса, мягкие, ровные, словно мерный гул воздушного рециркулятора. Села, отряхнула песок со спины и локтей. Пилотный комбинезон стал ему теперь немного велик. Даже с обычной сияющей улыбкой, Алекс выглядел так, словно из него слегка выпустили воздух. Он хмыкнул, и присел на дюну рядом с ней.
– Как ты, в порядке? – спросил Алекс.
– Я в норме.
– Спрашиваю, потому что вижу, как много ты работаешь с «Роси», а потом сразу переходишь к отчетам и новостям. И понять не могу, когда же ты отдыхаешь.
Наоми почувствовала укол старого, хорошо знакомого раздражения, и ощущение было странно-восхитительным. Если уж к Алексу начали возвращаться привычки «курицы-наседки», значит, ему лучше. Он не восстановился, и может, никогда не восстановится, но он определенно приходит в себя.
– Отдыхаю, когда провожу совещания.
– А, так значит, координировать сопротивление авторитарной галактической империи – это хобби?
– Выбор-то невелик. Стола для «голго» у нас нет, и... Без обид? Даже будь он у нас, играешь ты как марсианин.
Наоми подкалывала любя, и Алекс усмехнулся, показывая, что понимает это.
– Уже решила, что им сказать? В следующем бутылочном послании из системы?
Сложный вопрос. Даже сосредоточившись на панелях и разводках «Росинанта», она не прекращала думать о главной стратегии подполья. О том, как ограничить ресурсы и власть Лаконии, как использовать возможности, вскрытые их ошибками.
И о цели – основной хитрости их главной стратегии. Даже составляя отдельные шаги, важно знать, где и чем должен закончиться путь.
Работа над «Роси» окончательно оформила мысли, возникшие ещё при переходе из Оберона. С занятыми руками, и свободно блуждающим умом, смутное видение возможного будущего переросло в уверенность. Лакония никогда не изживёт в себе угнетателя, не потеряв способности создавать такие корабли, как «Буря» и «Тайфун». Имперская мечта умрёт только тогда, когда будет разрушена ещё более древняя марсианская мечта о независимости за счет технологического превосходства.
Атака на Лаконию ставила перед ней с полдюжины неразрешимых задач, но Наоми успела найти решения по крайней мере для четырех...
– Есть кое-что. Я могу отослать сообщение через ретрансляторы Фрихолда на «Шторм». Даже если у входа в систему не окажется других кораблей, они смогут запустить одну из своих торпед. А если они занимаются тем, чем должны, то уже подобрали несколько «бутылок», болтавшихся у ворот.
– Скорость света всё ещё побыстрее самого лучшего из движков, – заявил Алекс, глубокомысленно кивая. – Отправка бутылки займет много времени. Но знаешь ли, есть один способ сэкономить пару секунд при доставке твоих сообщений.
Она повернулась и взглянула на него. Солнце село, и в серо-розовых сумерках он выглядел моложе. В ответ на его притворно-невинный взгляд, она вопросительно вздёрнула бровь, приглашая закончить мысль.
– Всё, что нам нужно сделать, это оказаться на пару световых секунд поближе к цели, правда?
Простота идеи принесла Наоми неожиданное облегчение. Она обратила взгляд к небу Фрихолда, и дальше, к звёздам.
– И правда, – согласилась она. – Давай-ка так и сделаем. Надоело ходить по стенам.