Гнев Тиамат
Шрифт:
– Понимаю.
– Хорошо. Потому что ты нужен мне тут, как старпом.
Алекс взглянул на неё. Он точно знал, и что ответит, и что будет делать, словно действительно обдумывал этот вопрос. Все дальнейшие шаги лежали прямо перед ним.
– Спасибо, – сказал он. – Но нет. Это твой корабль, и он твой по праву. А у меня есть свой.
Переведено: Kee
Глава 34: Элви
Элви проснулась почти задыхаясь.
– Эй, эй... Кошмар приснился? –
– Хуже. Знаешь, такой сон, когда у тебя большой доклад, о котором ты забыл, и должен притворяться, что восемь месяцев работал над тем, о чём вообще не имеешь понятия.
– Cреди плохих снов этот – твой фаворит.
– Только обычно после пробуждения оказывается, что всё не так плохо, – сказала она, разглаживая волосы. – Отдала бы три пальца и глаз, чтобы мне пришлось переживать только за сорванный доклад.
Он завозился, и тепло его тела, двигающегося рядом с ней, было так знакомо.
– Как твой живот? – спросил он. А когда она не ответила, добавил: – Тебе нужно кушать, дорогуша.
– Я ела. Поем. Просто...
– Я знаю.
Она потянулась за тростью, но когда встала, переместила больше веса на больную ногу. Боль казалась правильной. Она сходила в ванную, потом стала натягивать одежду. Снаружи было ещё темно, не считая освещения Государственного здания, городских огней, и строительных платформ, мерцающих на фоне звёзд.
– Возвращайся в постель, – позвал Фаиз. – Ещё слишком рано.
– Я всё равно уже не засну. Пойду в университет. Кто рано встаёт, тому бог даёт.
– Тебе надо отдыхать.
– Отдохни за меня, – сказала она, целуя его в щеку, а потом в шею. Они замерли так на мгновение.
Когда Фаиз заговорил, из его голоса пропала обычная лёгкость.
– Я найду способ вытащить нас из всего этого, если смогу.
– Из всего этого?
– Из той части, где тебя окружают психопаты и политики. Украдём маленький корабль, отправимся в захолустную колонию, и проведем остаток жизни, пытаясь заставить огурцы расти в ядовитой среде. Это будет здорово.
– Это был бы рай, – согласилась она. – Поспи ещё немного. Я вернусь, как только смогу.
Ночью в Государственном здании было почти приятно. Видимо, из-за тишины – казалось, что это свобода. Охранников было не меньше, чем дронов наблюдения. Просто тысячелетия человеческой эволюции заставляли её поверить, что всё, происходящее во тьме, – скрыто, сакрально и особенно. Сунув руки в карманы, она пошла к столовой. Там обязательно что-нибудь найдётся – как минимум, кофе и подслащённый рис. Сейчас в ней в любом случае не удержится что-то большее.
Работа у Кортазара изнуряла. Лаборатория располагала несколькими неплохими программами для интерпретации контекста. Они помогали разобраться в заметках Кортазара, сформулированных с позиции наноинформатики – в сложно-мнимой потере данных, функциях Деринера, неявных множителях, – переводя их в понятия экзобиологии, такие как «функциональная регуляция устойчивых генов». Она не представляла, как любая из этих терминологий поможет растолковать суть проблемы адмиралу Трехо, но если уж она однажды смогла объяснить студентам конвергентную эволюцию, то и тут, наверное, что-нибудь придумает.
В столовой тоже было светло и тихо. При входе ей кивнул какой-то служащий. Или охранник. Без разницы. Элви взяла себе чашку чая, – от кофейного аппарата несло чем-то слишком кислым и агрессивным, когда она проходила мимо, – и бублик, с маслом и желе. Она не хотела идти в загон, или частную лабораторию Кортазара. Не хотела провести ещё один день с Карой и Заном. Не хотела оставаться и здесь. Но больше всего не хотела делать то, что должна. Рассказывать Трехо о Кортазаре.
Она хотела доказательств. Метафорического дымящегося пистолета в его заметках. Она перебрала всё, что смогла найти о трансфигурации Дуарте – её термин, не их! – в надежде найти что-то, что явно покажет: Кортазар не позволил бы Терезе пойти по стопам отца, он даже не собирался. Но там ничего не было. Либо он никогда не доверял такие мысли записям, либо вычистил их достаточно тщательно, чтобы она не сумела ничего найти.
В её ручном терминале имелась напоминалка. Программа предупреждала Элви о начале различных собраний, но там была и функция оповещения о том, что некая группа людей уже собралась вместе. Элви назначила фиктивную встречу с Кортазаром и Терезой на неопределенное время. И теперь, каждый раз, когда они оказывались в непосредственной близости, ей приходило уведомление, и будет приходить, пока один из них не обнаружит запись о встрече в своём графике, и не удалит её. Она была почти уверена, что её неожиданное появление в медицинском крыле – единственное, что помешало Кортазару продвинуть вперёд работу с Терезой.
И под словом «работа» она подразумевала вивисекцию.
Она дожевала бублик, запила его остатками чая. До рассвета ещё часы, и если тянуть, мужество её оставит. Она прибрала за собой, потянулась до боли в ногах, и подошла к служащему.
– Чем я могу вам помочь, мэм?
– Мне нужно поговорить с адмиралом Трехо.
Когда она добралась до кабинета Трехо, тот уже оделся. Ярко-зелёные глаза опухли от недосыпания, а рубашка выглядела мятой, ношеной слишком много дней подряд. На столе валялась кучка использованных одноразовых дисплеев – осколки потока важных отчётов изнутри системы, и из всех систем за её пределами. Он улыбался тёплой, хорошо отработанной, и, вероятно, совершенно неискренней улыбкой.
Элви тяжко трудилась, её вымотал весь этот калейдоскоп с обезумевшим императором, ученым-убийцей и монстрами – уничтожителями цивилизаций, сожравшими её команду, и откусившими кусок от неё самой. Но было довольно неудобно думать, что Трехо находится под ещё большим давлением, чем она.
– Доктор, – сказал Трехо. – Рано же вы встаёте.
– Как и вы.
Он указал на стул.
– Я наоборот припозднился. Координация с другими системами прошла... сложно. Я делегирую всё, что могу, но верховный консул не спит, а быть и им, и мной... очень утомляет.