Голое небо

Максимов Николай Михайлович

«Самыми простыми словами…»

Самыми простыми словами Я говорил Вам, что боле Нет мне покоя, что Вами Я брежу до слез и до боли… И я плакал о новой утрате, Чтобы слезы моей печали Украшали мой стих небогатый И алмазнее заблистали. И самыми простыми словами Он украшен, он в ореоле, И я не жалею, что Вами Я брежу до слез и до боли. 1925

Ты мнишь

Ты мнишь,

что я — отравленный отравой Развенчанной, ненужной красоты, Но думаю, что я имею право Хоть радоваться, что доволен ты. Самоуверенный, ты твердо знаешь Все то, чего не понимаю я, И ты без колебаний разрешаешь Все древние загадки бытия. Ах, твой удел — и мудрость, и геройство, Мой нежный друг и мой суровый враг, Но праздность, это — злое свойство Таких, как я: безумцев и гуляк. 1922

«Никогда трагическим я не был…»

Никогда трагическим я не был, В мир я вышел просто погулять, Оттого и нравилась мне неба Голубая солнечная гладь. Оттого и нравились мне дети, Что играют, пляшут и поют, И дороже им всего на свете Ветреная музыка минут. И зачем понадобилось року, Чтоб меж вас бродил я сам не свой, Чтоб к людскому горю и пороку Я тянулся песнею святой, Чтобы сердце стало болью гулкой, И теряло с вашим миром связь, Чтоб моя веселая прогулка По земным садам не удалась. Январь 1927

Стальной ренессанс

Нам засверкала сталью серой Второй Эллады красота, И классицизма новой эры Открылись грузные врата. Стальной мечты, железных грез мост Мы над землею вознесем, И к мертвой груди мертвый космос В последнем торжестве прижмем. 1918

«И скоро ясно будет всем…»

И скоро ясно будет всем, Что этот город многостенный — Обетованный наш Эдем, Что тайны райские — антенны. И первобытная заря Над рощей каменной займется И наслажденьям дикаря Улыбкой нежной улыбнется. 1920

«Да, я уже теряю связь…»

Да, я уже теряю связь С моею милою землею, Я, может, лучшего и стою, Но жизнь моя не удалась. Ну что ж! Я беглый, я случайный, И ничего, что я умру, А солнце теми же лучами Затеет легкую игру. И я могу сюда вернуться, Быть может, даже и светлей Земному счастью улыбнуться И песнь свою сложить теплей. Ведь я свободен, я ничей, Мое сегодня — зло и зыбко, И сам я создан, как улыбка, Из вешних солнечных лучей. 1926

Смерть

На Сенной пустынной и странной Высятся остовы мастодонтов: Люди с них брани железную шкуру И ломали, кромсали их мясо. А на Обводном канале — Все глубже и глубже в зловонную и мутную воду Погружаются гниющие баржи И черные торчащие доски, Словно ребра обглоданных разрухой чудовищ. Проходя по обезлюженным улицам, Я знаю только одну страшную мысль: Я знаю, что в темные волны, Все глубже и глубже, Как гниющие баржи на Обводном канале, Погрузятся и наши сознания. 1920

По улицам

Хорошо бродить в городском бездорожье, Когда каплей прозрачной повисает вечер, И хрусталятся тонко лица прохожих, И незабвенны случайные встречи. Вечерние взгляды водоемно-глубинны, Я черпаю и черпаю, и жадно пью их, И в каждом зрачке хранятся турбины, Проливающие сладостные струи. И кто поймет, что бессмертье таится В таких простых и незатейных минутах, В тихих улыбках, в озаренных лицах, В тростниковом шорохе ресниц всколыхнутых. Хорошо бродить в городском бездорожье, Когда каплей прозрачной нависает вечер, И хрусталятся тонко лица прохожих, И незабвенны случайные встречи. 1919

Смерть Земли

Когда Вся земля покроется белым саваном, И тихо Застынет в величавом и вечном сне, И кто-то, Весь в белом, Сурово преклонит колени, И тихо Осветит неизбежный завет миров, — Может быть, На какой-то далекой планете Цветущей, Дыханьем нежно вспоенной, Смеясь заиграют веселые дети В весенних душистых садах. 1919

Железный космос

Мы влюблены в железный космос, В суровые и жесткие слова, Нам дорог звук, тяжелый и громоздкий, Сверлящего упорно бурава. В ритмичности, как вечность монотонной, Рабочих дней проходит череда, И высятся из камня и бетона Построенные нами города. Вонзенные в развернутую пасть их Стальные ветви густо сплетены, И руки мачт, зажатые в запястьях, В далекие просторы взнесены. Из года в год, грузны и непроворны, Звенят тяжелые чугунные шаги, И сладостен поэту звук упорный О камни ударяемой кирки. И все, что слышим в отзвуках мгновений, В размеренном и четком стуке лет, Вновь повторится в мировом движенье И в ритмике несущихся планет. 1918

Железная песнь

Мы — одна стальная рука, подъятая в долгой борьбе, Мы — единый мускул, напряженный в железном усилии, Мы — одна мировая душа, грозовая победная, Зажженная огнем Гераклита. Мы растворились в плавильном море И в мерном вращении тяжелых машинных колес; Закаленные в бойнях и мощные, как рычаг Архимеда, Мы пришли зажигать мятежи на планете владык. Мы клянемся на стали Закона: мы будем Мессией, Мы избавим нашу планету от стонов и мук, Мы воздвигнем новый огромный и спаянный космос На обломках авторитарных культур. 1918