Голубой Лабиринт
Шрифт:
Когда Пендергаст подошел к двери, чтобы выстрелить несколько раз в замок, произошло что-то странное. Комната начала заполняться странным ароматом, подобному нежному сладкому запаху лилий. Пендергаст огляделся в поисках источника запаха. Он, казалось, шел из вентиляции в потолке прямо над тем местом, где он связал нападавшего – вентиляционное отверстие, которое раньше было закрыто, сейчас открылось, и туман спускался из него с небольшим шелестом воздуха. Напавший на Пендергаста, ослепленный потерей своих очков, озирался по сторонам в ужасе, пока облако тумана скрывало его лицо и тело, там
Пендергаст быстро снял предохранитель и нажал на курок. Звук буквально взорвался в замкнутом пространстве, отразившись от металла – сильно оглушив. Но уже приготовившись стрелять снова, он вдруг почувствовал, что его конечности отяжелели и движения получаются вялыми. Странное ощущение затопило его с головой – ощущение сытости желудка и чувство благополучия, спокойствия и усталости. Черные пятна танцевали перед зеленым полем его зрения. Он покачнулся, устоял, снова покачнулся и выронил пистолет. Мгновенно темнота поглотила его, и он рухнул на пол, услышав, как потолочные решетки начали снова закрываться. И вместе с этим звуком пришел шепот:
– Ты должен благодарить за это Альбана...
*
Позже – он не знал, насколько позже – Пендергаст медленно всплыл из темных снов на поверхность и вынырнул в сознание. Он открыл глаза в зеленой дымке. На мгновение, он был потерян, не зная, на что смотрит. Затем понял, что на нем все еще были очки ночного видения, а зеленый предмет был вентиляционной трубой... и осознание случившегося вернулось к нему.
Он поднялся на колени, а затем – болезненно – на ноги. У него все болело от борьбы, но в остальном он чувствовал себя странно сильным и посвежевшим. Больше не было запаха лилий. Его соперник валялся на полу, все еще без сознания.
Пендергаст оценил обстановку. Он осмотрел комнату через очки на этот раз более внимательно. Мозаичная керамическая плитка с розами поднималась на четыре фута вверх по стенам, выше которой шла нержавеющая сталь. Хотя там была закрытая вентиляционная решетка в потолке, и набор насадок высоко в стене, слив в полу был запечатан цементом.
Она напомнила Пендергасту другую, совсем другую комнату, которую некогда использовали для непередаваемых варварских целей.
Тишина, темнота и странное качество комнаты пробрали его до дрожи. Он полез в карман, нашел свой сотовый телефон и стал набирать номер.
Пока он это делал, послышался другой звук; замок свободно щелкнул, и металлическая дверь, качнувшись, приоткрылась, показывая короткий коридор за ней, пустынный, за исключением его собственных шагов в пыли.
21
Лейтенант Д'Агоста появился ровно в час дня. Как только он тихо закрыл за собой дверь, Марго махнула ему рукой в сторону стула.
– Что у вас?
– спросил он, пока присаживался, глядя с любопытством на стол перед ним усеянный костями.
Она заняла место рядом с ним, просматривая открытый ноутбук.
– Помните, что было сказано в сопроводительной записи? Готтентот мужчина, в возрасте примерно тридцати пяти?
– Как я могу такое забыть? Он мне снится.
– Фактически мы имеем здесь дело со скелетом белой женщины, скорее всего, американки, и, наверное,
– Господи. Откуда вы это знаете?
– Взгляните на это, - Марго потянулась, осторожно подняв тазовую кость.
– Наилучший способ определить пол скелета, это изучить его таз. Видите, какой широкий пояс малого таза? Потому что он предназначен для родов. В мужском тазу строение полости было бы другой. Также обратите внимание на плотность костей и на то, как крестец отклонен назад, - она положила тазовую кость на стол и взяла в руки череп.
– Взгляните на форму лба и относительно небольшие надбровные дуги – это дополнительные показатели пола. Еще оба шва, стреловидный и венечный, полностью слились: здесь, и здесь, видите? Доказано, что это характерно для тех, кто старше сорока. Я осмотрела зубы под стереомикроскопом, и износ указывает на более старший возраст – по крайней мере, шестьдесят, шестьдесят пять.
– Белая?
– Это не настолько очевидно и понятно, но вы можете зачастую рассказать о расовой принадлежности скелета по черепу и челюсти. Она перевернула череп в руках.
– Обратите внимание на форму носовой полости – треугольная – и невысокий наклон глазных впадин. Это согласуется с европейской родословной. Она указала на пазух в нижней части черепа.
– Видите это? Арка верхней челюсти является параболической. Если это был бы так называемый Тоттентот, она была бы гиперболической формы. Конечно, вам следовало бы сделать расшифровку последовательности ДНК, чтобы быть абсолютно уверенным, – но я бы поставила на кон семейную Библию, что это была белая женщина шестидесяти лет.
Через окно в закрытой двери экзаменационной комнаты, Марго могла видеть, что кто-то прошел по коридору мимо двери, затем остановился и вернулся. Доктор Фрисби. Он посмотрел сквозь окно на нее, потом на Д'Агосту, выражение его лица, превратилось в гримасу. Фрисби взглянул на нее еще раз, затем отвернулся и двинулся дальше по коридору. Она поежилась. Она никогда не нравилась парню, и недоумевала, что сделал Д'Агоста, чтобы так, разозлить его.
– А то, что она американка? – спросил Д'Агоста.
Марго снова взглянула на него.
– Это больше предположение. Зубы равномерно изношенные и ухоженные. Здоровые кости без видимых заболеваний. Химические тесты могут рассказать вам об этом более определенно – есть изотопы в зубах, которые могут показать, когда человек жил и, зачастую, то, что он ел.
Д'Агоста присвистнул.
– Вы узнаете что-то новое каждый день.
– Есть еще одна вещь. Сопроводительная запись говорит, что скелет полный. Но сейчас не хватает длинной трубчатой кости.
– Канцелярская ошибка?
– Никогда. Запись «полный» была сама по себе необычна. В этом не возможно так легко ошибиться, потому что длинная кость является одной из самых больших в организме.
Экзаменационный класс погрузился в тишину. Марго начали возвращать кости в лоток, пока Д'Агоста осматривался, сидя ссутулившись в кресле, с задумчивым выражением на лице.
– Как, черт побери, этот скелет оказался здесь? У музея, что есть коллекции маленьких старушек?
– Нет.
– Хоть малейшее предположение, сколько ему лет?