Госпожа леса
Шрифт:
Элинэя заметила, что ее рукавицы торчали из-под пояса сбоку на овчине, накинутой поверх рубахи Кириана. Значит, старому пасечнику удалось перехитрить мальца.
— Кириан! — позвала она, когда спустилась прямо к замерзшей реке. Но памятую, как Кириан реагировал на нее, ступать за границу земли и воды, пока не решилась: — Я пришла просить о желании у Медовой!
Малец обернулся к ней, и в этот миг с ним произошло страшное. Кожа истаяла на глазах, как снег, оставляя бело-желтые кости и пустые глазницы, а вместо рта черную дыру.
— Я пришла просить о желании! — прокричала
Зарево на том берегу реки разгоралось. Небо окрасилось оранжево-розовым, и Кириан взвыл, как раненный зверь. Волк, стоявший позади него, припал мордой ко льду. И Элинэя вновь почувствовала удушающую волну магии, что сбивала с ног. Но падать сейчас было нельзя!
— Ухо-о-оди!!! — в отчаянии закричал Кириан.
— Я хочу просить о желании у Медовой! — упрямо повторила ведунья и пошатнулась, чувствуя, как силы покидают ее.
— Элинэя, что ты делаешь?! — подбежал к ней Рен и схватил ее за плечи.
Она бы упала, если б он вовремя не подоспел. А Кириан буквально таял с каждым мгновением. Кости создания истончались и осыпались прахом прямо на скованную льдом реку. Лед трещал, воды реки под ним бурлили, и земля близ Медовой вновь проступала сквозь снег, а вместе с ней и выгоревшая черная трава, и тоненькие стебельки цветов.
— Те рукавицы, что дедушка Ладан принес тебе, — из последних сил проговорила ведунья, — принадлежат мне! И я оставлю их тебе, и даже заплачу цену Медовой, если река исполнит мое желание!
— Гово-о-о-ри-и-и! — протянуло то, что называлось Кирианом и бросило маленький камушек к ее ногам.
— Не делай этого, Элинэя! — воспротивился Рен.
— Верь мне, — через силу прошептала она. Потом с помощью Рена подобрала камушек, забросила на середину реки и выкрикнула: — Пусть магия здешней земли раз и навсегда освободит жителей Медунцов от Кириана!
И только она произнесла эти слова, как весь белый свет померк в ее глазах.
Очнулась Элинэя много позже. Открыла глаза и первое, что увидела — это побеленный потолок и балки под ним. Нахмурилась, припоминая, что с ней случилось, а когда наконец вспомнила все произошедшее с ней, с облегчением выдохнула и прикрыла глаза. Вдохнула, а потом улыбнулась. Воздух в незнакомой ей комнате был приятным и сладким, уводящим мысли к лету и цветущему лугу. Пахло здесь медом и травами.
— Элинэя? — нарушил царившую тишину дрожащий голос Элы. — Ты очнулась?
Несчастная женщина, до этой минуты не сомкнувшая глаз, подскочила к ее кровати, склонилась над ней и с тревогой вгляделась в ее лицо.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе что-то надо? Может позвать кого, Элинэя?
Она не смолкала и едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Ее глаза из-за переполнявших чувств сделались грустными и серыми, как дождливое осеннее небо.
— Нет, ничего не нужно. Со мной все хорошо, правда, — тут же заверила ее Элинэя.
Дотронулась до ее руки и легонько сжала тонкими похолодевшими пальчиками. Разглядев бледное лицо женщины и опухшие от слез глаза, Элинэя почувствовала укол совести. Бедная Эла, должно быть, сильно перепугалась за нее.
— Скажи, а где мы?
Эла справилась с подступающими слезами, выдохнула, через силу улыбнулась, видя, что Элинэя наконец приходит в себя, и ответила:
— Мы на постоялом дворе Борова-Уилла. Рен снял для нас комнаты. Они освободились со вчерашнего вечера.
— То-то мне кажется все незнакомым, — произнесла Элинэя, неуверенно приподнялась на локтях на расстеленной постели и огляделась.
Комната здесь была просторнее той, что снимали у пасечника. У противоположной стены на окне стоял высокий глиняный горшок с сухоцветом. Из окна лился мягкий золотистый свет. На круглом столике стоял поднос с ароматными блюдами и кувшином подогретого меда, от которого исходил чудный запах, который и привлек внимание Элинэи.
Комната в заведении Борова-Уилла была обставлена просто, но вместо узкой лавки, на которой привыкла спать Элинэя, здесь стояла удобная деревянная кровать с периной, свежей простыней и теплым одеялом. Ведунья опустилась на постель и с блаженством прикрыла глаза. Спать на такой кровати было куда удобнее, чем на лавке, да и укрываться одеялом значительно лучше нежели звериной шкурой.
— Эла, скажи, а как я здесь оказалась?
— Ты совсем ничего не помнишь? Рен принес тебя, а после отправил своих товарищей за нами, — поведала ей Эла, а потом спохватилась, — ты, наверное, проголодалась? Будешь завтракать? Ты только посмотри, сколько всего приказал наготовить для тебя Боров-Уилл.
Элинэя окинула взглядом заставленный разными блюдами столик. На тарелках лежали мясные пироги, сыр, сваренные в бульоне овощи и жаренная хрустящая рыба.
— А по какому случаю пир? — усмехнулась она.
Не сдержала улыбки и Эла.
— А то ты сама не знаешь? Рен рассказал нам с Гартом обо всем. И как только ты решилась на подобное?! Ой! — снова спохватилась Эла, всплеснула руками и кинулась к двери, которая вела в общий коридор. — Я ведь обещала позвать Рена, как только ты проснешься.
— Что?! Нет, Эла, постой! — заволновалась Элинэя, заглянула под одеяло, увидела, что по-прежнему в своем платье, и немного успокоилась.
Но не успела и прийти в себя, пригладить волосы, да и вообще перевести дыхание, как Эла позвала Рена. Затем вернулась в ее комнату и торопливо зашептала. При этом вид у нее был как у заговорщицы.
— Ох, Элинэя, знала бы ты, как он волновался за тебя! Сколько раз приходил сюда и спрашивал о твоем самочувствии!
Она подмигнула растерянной Элинэе и добавила, как раз перед тем, как в дверь постучали и в комнату заглянул взволнованный Рен.
— Что-то больно он о тебе тревожится. Не как о простой лекарке.
И со знающим видом, она прошествовала к столику, разлить по высоким глиняным стаканам подогретый с травами мед. Элинэя и ответить ей ничего не успела, а ведь хотела сказать, что беспокоился он так только из благодарности. Но Рен уже вошел к ней в комнату, а следом за ним ввалились и его товарищи. И он так посмотрел на них, что Элинэе от этого взгляда сделалось не по себе. Весь его вид так и говорил, что этих троих он не звал.